Двоюродный, а может троюродный брат сгинувшего в огненном пекле последнего правителя Шишигино, оказался человеком весьма разумным и просвещенным. Истинный сын своего времени, в отличии от изувера родственника, погрязшего в косности мышления, где-то в дремучей толще веков, за что так жестоко и поплатился.
Новый помещик не был по своей сути реакционером, человек широких взглядов и устремлений. Он изменил в глазах сельчан облик помещика и методы правления, отменил многое из того, что породил его предшественник. Законы сделал более либеральными и понятными простому люду. И люди успокоились, и сами несли в помещичью усадьбу деньги, продукты, и прочие нужные помещику вещи и припасы. Они воспринимали его существование, как неизбежное, но вполне терпимое зло, с которым не нужно бороться. Ибо зло это тихо сидит за стенами усадьбы, не высовывая жала за его пределы, не отравляя ядом жизнь окружающих.
Крестьяне по-своему любили нового помещика и его семью, не сделавшую им за годы совместного сосуществования, большого зла, за которое стоило бы отомстить с оружием в руках. Люди не любили их, но по-тихому, как не любили власть любого цвета и масти. И их, было искренне жаль, когда над страной вновь прокатилась революция и опять пришли в Шишигино люди в поношенных кожанках, с револьверами в руках. Без суда и следствия, руководствуясь собственными законами и устремлениями, они повесили на воротах барской усадьбы помещика, и его семью, посчитав на том свою миссию выполненной.
Народ безмолвствовал, как привык это делать всегда, когда власть менялась. Никто не попытался подсобить в казни помещика-кровопийцы, о чем говорил в длинной и напыщенной речи оратор, облаченный в старый, изрядно поношенный кожан, с длинными, давно немытыми и нечесаными волосами, с лихорадочным блеском в глазах.
Знал бы он, как ни любили жители Шишигино всего, что делалось от их имени и для их блага властью, какой бы она ни была. Чувствовали сельчане, что и при новой власти, жизнь будет не лучше, чем при предыдущей, а может даже хуже. Как показало время, они оказались правы, на собственной шкуре ощутив заботливость советской власти, всю прелесть которой в полной мере вкусил и Лешкин дед.
Сельчане не помогали пришлым комиссарам вешать помещика с семейством, но и не препятствовали, тем более, что сделать это было бы весьма затруднительно, если принять во внимание направленные на них револьверы. В глазах прибывших из города товарищей, горели решимость и фанатизм, стремление довести начатое до конца.
Новая власть, вопреки мнению мужиков, уверенных в ее мимолетности, все-таки устояла, укрепилась, и надежно осела по всей бескрайней России. Прошла испытание на прочность гражданской войной, и прочими большими и малыми войнами и вооруженными конфликтами.