Подобного позора на старости лет ему не перенести. По этой причине вариант с милицией отпадал также быстро, как и самостоятельные поиски случайных собутыльников, раздевших и обчистивших его, лиц которых он не смотря на все старания, так и не смог вспомнить.
Ничего не оставалось Никанору, как оторвать кости от холодного пола и осторожно выбраться из подъезда. Отряхнувшись, стараясь не привлекать к своей персоне излишнего внимания, скользнул за угол дома, на котором красовался его номер и название улицы. Теперь он мог сориентироваться в пространстве и выбрать кратчайшую дорогу для возвращения домой. Улица оказалась в противоположной стороне от того места, где на протяжение многих лет, в маленькой квартирке жил Никанорыч, ведя жизнь добропорядочного советского гражданина. Он вздохнул с облегчением. Хоть в этом повезло, и никто из соседей не видел, как его, ничего не соображающего, тащили в темноту подъезда две запойные и небритые, бандитского вида, рожи.
Он еще раз огляделся по сторонам, словно желая убедиться, что никто не наблюдает за ним, одетым слишком легко для прохладного утра, к тому же еще и без ботинок. Все было в порядке и Никанорыч, пригнув голову, чтобы не встретиться взглядом с кем-нибудь из редких прохожих в столь ранний час, панически боясь встретить знакомого, что начнет задавать неудобные вопросы. Ссутулившись, низко опустив голову, не глядя на прохожих встречающихся изредка на его пути, трусцой припустил он по направлению к родному дому, квартире, за прочными стенами которой можно отлежаться, дать отдохнуть раскалывающейся от боли голове, а заодно обдумать дальнейшую жизнь, в которой никуда не нужно идти, и ничего не нужно делать.
По прошествии часа с небольшим, Никанорыч возлежал на старой, скрипучей кровати, а в голове нарождался план дальнейшего существования. Ближе к вечеру, план окончательно сформировался, полностью его устраивая.
Оставаться в городе не имело смысла, здесь его более ничто не удерживало. За годы прожитые здесь, он так и не обзавелся семьей, друзьями. Что же касается коллег, и в этом он был абсолютно уверен по собственному опыту, они напрочь позабыли о самом его существовании, едва он в статусе пенсионера покинул пределы проходной. Их назойливого внимания можно было не опасаться, вряд ли кто в ближайший десяток лет перешагнет порог его хибары. Может быть позже, начальство и вспомнит о его существовании, пошлет человека с подарками поздравить с очередным юбилеем, а заодно и разузнать, долго ли еще старый пень собирается коптить воздух, не пора ли ему на предприятии заказывать памятник, а на жилплощадь подыскивать нового жильца. Да и что ему здесь делать, помирать от скуки и вынужденного безделья?