– Милости просим… – по-детски лепетала Авдотья Мироновна. – Не обессудьте на нашей простоте, ваше превосходительство.
Гости, конечно, все стояли на ногах, вытянувшись шпалерой около стены. От хозяйки генерал подошел к протопопу Мелетию и принял благословение, как делал всегда.
– А ты что здесь делаешь, протопоп? – осведомился генерал. – Не в свой приход залез.
– Больной нуждается во враче, а не здоровый, – ответил Мелетий с обычной находчивостью. – Пред серпом гнева божия мы все, как трава в поле…
– А знаешь, что Петр Великий сказал вот про это самое: пред господом-то богом мы все подлецы и мерзавцы. Вот как он сказал…
Кое с кем из именитых людей генерал поздоровался за руку, а Смагина точно не замечал.
Появление генерала приостановило кипевшее до него веселье, и гости разбились на отдельные кучки. Генерал сел на парадном месте и посадил по одну руку молодую хозяйку, а по другую своего любимца, протопопа Мелетия.
– Веселитесь, господа, я не желаю вам мешать, – обратился он к остальным. – Я такой же здесь гость, как и вы все.
Это милостивое разрешение, конечно, не вернуло давешнего веселья, хотя некоторые смельчаки и пробовали разговаривать вслух. Впрочем, всех утешало то, что генерал не засидится. Тарас Ермилыч был совершенно счастлив: протопоп Мелетий да Смагин выручат, а потом можно будет генерала за карты усадить. Важно то, что он не погнушался злобинским домом и милостиво пожаловал. Одним словом, все шло как по-писаному.
– Сам-то ты что не садишься? – спрашивал генерал хозяина.
– Хозяин, что чирей, ваше превосходительство: где захочет, там и сядет.
Когда генерала усадили за карточный стол, в павильоне появился Савелий с известием, что коробейник Илюшка сейчас придет. Это был общий любимец и баловень. Действительно, через несколько минут появился и знаменитый Илюшка. Среднего роста, плечистый, с кудрявой головой и типичным русским молодым лицом, он не был красавцем, но держал себя, как все баловни – с скучающей самоуверенностью и легкой тенью презрительного равнодушия. Илюшка шел одетый, как всегда: курточка, сапоги бутылкой, за плечами короб с вязниковским товаром, а шапка в левой руке – единственный знак почтения к собравшемуся обществу. Он и шел по садовой дорожке своим вязниковским шагом, согнувшись и подавшись левым плечом вперед – правое оттягивала назад коробка с товаром.
– Ты что же это, Илюшка, и глаз не кажешь? – накинулся на него Тарас Ермилыч. – Как за архиреем, посла за тобой посылай.
Илюшка ответил не сразу, а сначала поставил свою коробку на пол, встряхнул кудрями и огляделся.