– Очень хорошо помню, – вставил я. – По моему, тогда же всю эскадру нужно было бы вернуть обратно, и скорее заключить мир.
– Но, как видите, этого не было сдельно, и мы идем дальше. Природа обидела наших заправил разумом. Теперь допустим, что мы победим. Что из этого последует потом? Надо будет продолжать уже начатую восточную политику. Придется восстанавливать из-под развалин железную дорогу, крепость, порт. Потребуется содержать на краю света громадный флот и внушительную армию. Затем нам не обойтись без угольных станций. На все это нужны будут народные средства. Ведь восточная политика будет осуществляться за счет насилия над жизнью ста пятидесяти миллионов народа. Заглянем еще дальше в будущее. Внешний враг укрощен. Тогда, победоносное правительство припомнит кое-что и внутреннему врагу. И опять заживем по-старому. Будем проводить мировую политику, либералов угощать призраками реформ, а революционеров – каторгой и пулями. Словом полная беспросветность впереди.
От беседы с ним мне стало более грустно, чем от статей, прочитанных в газете. Кладо уже не казался мне крупным человеком. Васильев заметил мое отчаяние и воскликнул:
– Ничего, друг! Все пойдет по-иному. – Он переменил тему разговора. – Вот у меня в углу висит икона с изображением Николая-угодника. А вы знаете, откуда она мне досталась?
– Рабочие подарили ее вам, когда мы еще стояли в Ревеле. Они хотели написать вам благодарственную грамоту, но побоялись это сделать: и вас могли бы подвести и себя.
– Я все-таки обрадовался такому подарку, хотя и не верю в чудодейственную силу его. У меня есть свой пророк.
С последними словами он залез на стол, достал из-за иконы увесистую книгу и показал ее мне. Я с удивлением прочитал название книги: «Капитал» Карла Маркса.
Меня не прельщали ни офицерские чины, ни ордена, ни богатства. Я хорошо знал, что все это достается людям, необязательно даровитым и честным. Но мне до болезненной страстности хотелось бы быть таким же умным и просвещенным человеком, каким представлялся в моих глазах Васильев, хотелось так же, как он, находясь даже на военном корабле, читать Маркса и гениальные произведения других мыслителей, так же, как он, свободно разбираться во всей путанице житейский чертовщины.
Васильев, взвешивая на руке тяжелый том, засмеялся:
– Уживаются вместе хорошо, не скандалят.
– Выходит, что Николай-угодник угождает разоблачителю всех святых и даже прикрывает его собой?
– Да.
В дверь постучали. Васильев мгновенно сунул Маркса под подушку и крикнул:
– Войдите!
Когда через порог вошел лейтенант Вредный, и уже стоял, вытянув руки по швам.