Она закрыла лицо руками. "Нет, нет, я не выдержу! До, ре, соль, ре... До, ре, соль, ре... Эти горничные хоть развлекаются! Они не так одиноки, им не приходится сидеть за столом вместе с господами, они болтают между собой весь день, а вечером тихонько поют во дворе... Принимали бы меня по вечерам в свою компанию!" Со сладким замиранием сердца Ольга вспоминает песенку, которую служанки пели вчера во дворе, под старой липой:
...Сердце у меня болит,
Слезы просятся...
Ольга слушала их, сидя у окна, глаза у нее были полны слез, и она вполголоса подпевала служанкам. Она все им простила и мысленно от всей души протягивала руку дружбы. "Девушки, ведь я такая же, как вы, - всего лишь прислуга, и самая несчастная из вас!"
"Самая несчастная! - повторяла она, расхаживая по холлу. - Как это сказал граф? "Мисс Ольга, вы слишком много говорите во время урока и лишь путаете ребенка... своими вечными... наставлениями. Сделайте одолжение - будьте поласковее с девочкой".
Ольга повторяла эти фразы, слово за словом, чтобы до конца прочувствовать их горечь. Она стискивала кулаки, пылая гневом и мучаясь. Да, в этом ее слабость: она слишком серьезно отнеслась к роли воспитательницы. Она приехала сюда, в замок, полная энтузиазма, заранее влюбленная в девочку, воспитание которой ей доверили, и с восторгом взялась за уроки, была усердна, точна, всегда подготовлена. Она безгранично верила в значение образования, а сейчас еле копается со скучающей Мери в азах арифметики и грамматики, постоянно раздражается, постукивает пальцами по столу и подчас в слезах убегает из классной комнаты, где, торжествуя, остается своенравная Мери.
Сначала Ольга пыталась играть с девочкой. Она делала это с живым интересом, даже с увлечением, а потом поняла, что, собственно, играет одна, а Мери смотрит на нее холодным, скучающим и насмешливым взглядом. Совместным играм пришел конец. Ольга, как тень, тащилась за своей воспитанницей, не зная, о чем говорить с ней, чем ее развлечь. Да, она приехала сюда, исполненная благоговейной готовности любить, быть снисходительной и терпеливой, а сейчас поглядите в ее горящие глаза, прислушайтесь, как быстро и прерывисто бьется ее сердце. В этом сердце только мука и ни капли любви. "Будьте поласковее с девочкой", - повторяла Ольга содрогаясь. - О боже мой! Способна ли я еще быть ласковой?"
Щеки Ольги пылали от волнения, и она металась среди манекенов в рыцарских доспехах, которые прежде так потешали ее. В голове у нее рождались тысячи возражений графу, ответы на его упреки, слова, полные достоинства, решительные и гордые, - они раз и навсегда создадут ей независимое положение в этом доме "Господин граф, - могла бы сказать она, вскинув голову, - я знаю, чего хочу. Я хочу научить Мери серьезно относиться ко всему окружающему и быть взыскательной к себе, хочу сделать из нее человека, который остерегается ошибок. Дело не в фальшивой ноте, ваше сиятельство, дело в фальшивом воспитании. Я могла бы быть безразличной к Мери и не замечать ее недостатков, но если я ее люблю, то буду к ней требовательна, как к себе самой..."