– Как бы он ногу не потерял, – продолжал Док.
– Лучше бы он, б-дь на х… потерял башку! – взбеленился обладатель грубого, лающего голоса.
«Ни хрена ты не ангел, – решил Бандура. – А этот, как его…демон».
«Ты в Чистилище, чувак», – сообщил оживший внутренний голос. Андрей давненько его не слышал.
«Если Я в Чистилище, то эти парни, эта троица, кто они?»
«Тройка, – поправил Внутренний. – Наподобие той, что в НКВД была.[63] Тебе же Атасов, по-моему, рассказывал про деда…»
– Ну и на кой х… на это падло время тратить? – взорвался демон. – Ума, б-дь на х… не приложу. Дай я его подушкой, гниду, удавлю, и дело с концом.
«Интересно как они решают, – думал Андрей, прикрыв глаза. – По состоянию здоровья, видать. Ну, надо же…»
– Какие наши действия, док? – спросил добрый «ангел», а то и «Бог».
– Кончить козла, и идти водку жрать, – посоветовал из глубины Чистилища «демон». – Ты, может, забыл – у меня завтра день рождения?!
«Сволочь, – решил Бандура. – Эгоист задрипанный».
– Да не забыл я, Леня, – парировал добрый ангел. – При чем одно к другому?
– Наложить шины я смогу, – сказал Док. – Сделаю блокаду. Продезинфицирую и зашью, без проблем. Но, вообще говоря, с такими травмами, Вацлав Збигневович, без стационара, вероятность гангрены…
– Сырая земля его стационар, – перебил Леня.
– Сделайте все необходимое по месту, док. Госпиталь исключается в принципе.
– Как скажете, Вацлав Збигневович.
– Херней ты страдаешь, Вацик.
– Прекрати, Леня. – Бонифацкий отступил на шаг, исчезнув из поля зрения Андрея. – Ладно. Пойдем. Дел и, правда, невпроворот.
Под яростное сопение Витрякова они вышли, оставив Андрея наедине с доктором. Тот набрал шприц, стравив воздух на свет. Андрей даже не ощутил укола. Вскоре стены пошли кружиться хороводом, и Бандура успел подумать, что его, очевидно, принимают в космонавты. Центрифуга потихоньку набирала обороты, Бандуру переполнила уверенность, что его сейчас стошнит. «А, принимая во внимание частоту вращения, блевота полетит на стены, как из брандспойта». Вместо этого его глаза закатились под лоб. Дыхание выровнялось. Андрей заснул.
* * *
Салон «Линкольна», ночь с субботы на воскресенье, 13-е марта
– Слушай, зема, я все-таки не врубаюсь? Чего, спрашивается, Атасов с нами не поехал? – спросил Вовчик с заднего сидения. – Ты хотя бы понял? Слышишь, зема, чего говорю?
– А? – переспросил Валерий, встрепенувшись. «Линкольн» плавно покачивался на ходу, и Протасова скоро сморило. Какое-то время он боролся со сном, однако сопротивление оказалось напрасным, усталость взяла свое. Голова принялась медленно клониться, пока не нашла место на груди. Как только это произошло, Валерий увидел Ольгу такой, какой она была в институте физкультуры. Гораздо моложе нынешних своих лет. Они оба сидели в поточной аудитории, бесконечные ряды парт уходили вправо и вверх, и здорово напоминали греческий амфитеатр. Кроме них в аудитории совершенно никого не было. Коротенькая юбка только подчеркивала длину Олькиных ног. Коленки были плотно сдвинуты и представлялись невероятно аппетитными. Протасова потянуло их погладить. А, поскольку слово и дело у него редко когда расходились, Протасов подсел к ней поближе.