– Дыра, – догадался Протасов, бледнея.
– В точку, зема. Гребаная дырища, наподобие той, что мы с тобой в Пустоши видели.
– Когда?! – спросил Эдик.
– На крики мужики сбежались, продолжал Вовчик, игнорируя этот вопрос. С топорами и вилами. А из дыры, понимаешь, плач детский слышался. Мужики за лопаты и копать. Расчистили вход. Видят, туннель ведет под землю.
– Широкий?
– Вроде люка от БМП. Холодильник, конечно, не просунешь, зато и ребенка, и взрослого мужика – легко.
* * *
Пусть ваши мужички нарежут десяток хороших колков, чтобы изготовить факелы, – сказал председателю сельсовета старший из чекистов. На вид ему было около сорока. Пенсне на носу, тонкие черты лица и интеллигентные манеры выдавали в нем человека старого мира, того самого, который известная революционная песня тех лет предлагала разрушить до основания. Тем не менее, двое других, бывший балтийский матрос и рыжий, мрачного вида латыш с физиономией, щедро присыпанной веснушками, слушались чекиста в пенсне беспрекословно. На то были веские основания. В своей прошлой, дореволюционной жизни старший чекист служил офицером криминальной полиции, так что единственным имел опыт расследования всевозможных, запутанных и темных преступлений. Кроме того, старший чекист в Гражданскую лично натворил бесчисленное количество преступлений, командуя особым отделом у самого Ионы Якира,[68] за что сам председатель Реввоенсовета Республики товарищ Троцкий наградил его большим, как блюдце Орденом Боевого Красного Знамени. Этот редкий по тем временам орден, на зависть соратникам, и сейчас красовался на груди старшего чекиста. Крестьяне косились на него кто с ужасом, а кто с благоговением.
– Сделаем, – кивнул председатель, и отдал соответствующие распоряжения. Затем были сформированы две команды. Трое добровольцев из местных жителей и один чекист спустились в подземелье, в то время как большая группа землекопов должна была следовать сверху. Отряды собирались перестукиваться и перекрикиваться через землю. Не самая надежная связь, однако, до эры мобильных телефонов в те времена было чрезвычайно далеко. В последний момент кто-то предложил снабдить уходящую под землю группу веревкой, на тот случай, если у ходов окажутся разветвления. Это была разумная мысль, хоть впоследствии никому не пригодилась. Чекист-балтиец провел короткий инструктаж тех мужиков, которым надлежало дежурить у дыры, потихоньку, по мере продвижения группы вперед, вытравливая веревку. Один рывок означал внимание, два опасность, а три – немедленный подъем.
– Тогда, значит, тащите, как сумасшедшие, – сказал он. – Ясно?