Потом наступил перерыв, вал звонков оборвался, как будто Поришайло перерезал провода. Или разбил телефон о голову Елизаветы Карповны, впрочем, Атасов был реалистом, и не очень-то на это рассчитывал. Сверившись с часами, он сообразил, что вероятно олигарх сделал перерыв на ленч. Время для обеда было ранним, всего двенадцать утра или дня, кому как больше нравится. С другой стороны, Атасов, как правило продиравший глаза не раньше полудня, сегодня встал спозаранку, так что сам был голоден как волк и с удовольствием что-то съел. Но, поскольку есть было нечего, он, ругая себя за непредусмотрительность, а олигарха, соответственно, чревоугодие, сунув в рот очередную сигарету, принялся ждать, когда Артем Павлович набьет желудок деликатесами, известными простым смертным разве что по названиям.
Трапеза олигарха затянулась. Хоть супруги и не ели заморских диковинок, как предполагал Атасов. Чета Поришайло предпочитала блюда отечественной кухни, хоть и приготовленные из продуктов, зачастую ввозимых из-за бугра.
* * *
Ближе к полудню Поришайло позволил себе перерыв. В кабинет как раз заглянула Елизавета Карповна.
– Тема? Прервешься? Я велю, чтобы подавали?
– Да, пожалуй, – кивнул олигарх, откладывая стопку бумаг.
– Тогда иди, вымой руки.
В столовой Артема Павловича поджидал скромный олигархический обед из восьми блюд. Готовили в доме Поришайло без новомодных понтов, почти по старинке, зато качественно.
Накрыв стол, служанка безмолвно ретировалась, оставив супругов наедине. Артем Павлович терпеть не мог, когда халдеи торчат за спиной, заглядывая в тарелку через плечо. Окружающие это, конечно, знали.
Елизавета Карповна приподняла крышку суповницы и потянула носом.
– Твой любимый, гороховый, на копченых ребрышках, – сообщила она с таким видом, будто сама готовила. – Я к твоему приезду специально распорядилась.
– С сухариками? – уточнил олигарх, сделавшись на секунду похожим на ребенка, которым когда-то был.
– Конечно, – заверила супруга.
– Хорошо, г-м. – Поришайло пододвинул глубокую тарелку и потер руки. – А что на второе?
– Шницели с рисовым гарниром.
– Салат мне, пожалуйста, положи.
Пока чета Поришайло глотала тщательно пережеванную дорогими искусственными зубами пищу, в столовой воцарилась тишина, нарушаемая разве что звоном вилок о фарфор. Чтобы избавить уши от этих далеких от эстетики звуков, в ресторанах существуют музыканты. Поришайло привыкли обходиться без музыки. В тесном семейном кругу.
Первая фаза обеда прошла в почти полном молчании, если не считать коротких фраз Артема Павловича, просившего жену подать то или иное блюдо.