Мистер Зельц все больше и больше влюблялся в лужайку — в ее упругую, податливую зелень, в кузнечиков, скакавших среди стеблей, в запах, исходивший от земли в любом месте, — и вскоре он понял: если у них с Диком и есть что-то общее, так это глубокая, страстная любовь к этой лужайке. Она их связывала, но в то же время обнажала и серьезные, можно сказать, философские расхождения между ними. Для Мистера Зельца красота лужайки была даром Божьим, и он относился к ней почти как к святыне. Дик тоже замечал ее красоту, но знал, что она создана человеческим трудом и поддержание ее требует прилежного ухода, то есть непрестанных усилий. До середины ноября не было недели, чтобы Дик не посвящал бы хоть один день стрижке своей законной четверти акра травы. У него была собственная газонокосилка: выкрашенная в белый и оранжевый цвета, она казалась чем-то средним между тележкой для гольфа и карликовым трактором. Каждый раз, когда Дик заводил двигатель, Мистер Зельц готов был умереть на месте. Он ненавидел треск, производимый этим устройством, не выносил грохот выхлопов и бензиновую вонь, которыми газонокосилка заполняла атмосферу. Когда Дик выезжал верхом на ней во двор, Мистер Зельц забивался в конуру и прятал голову под подстилку в тщетной надежде спасти свои уши. В эти минуты он готов был даже убежать со двора, если бы только мог. Но Дик оставался непреклонен: Мистер Зельц должен сидеть на цепи, а до страданий его летчику не было никакого дела. Шли недели, но атаки на уши Мистера Зельца не прекращались, и он начал обижаться на Дика за то, что тот никак не хочет принимать его чувства во внимание.
Нечего и говорить, что когда Дик отсутствовал, жизнь делалась намного легче. Факты — упрямая вещь, и Мистер Зельц смирился с существованием Дика, так же как в свое время смирился с существованием миссис Гуревич. Вначале она относилась к нему крайне враждебно, и первый год в Бруклине запомнился ему болезненными шлепками по носу, словесными выговорами от старой зануды и другими проявлениями неприязни. Но затем все переменилось, не так ли? Он одержал верх в конце концов, и — кто знает? — не случится ли то же самое и с Диком? Между тем, он решил не придавать этому особого значения. Теперь он мог любить сразу троих, а после целой жизни с одним хозяином этого было для него более чем достаточно. Даже Тигра начинал подавать некоторые надежды, и если только вовремя уворачиваться от его цепких пальчиков, с ним вполне можно было играть — конечно, недолго. С Алисой, однако, все обстояло не так хорошо. Он хотел, чтобы она проводила с ним больше времени, но она на целый день уходила в свою треклятую школу, а после нее по вторникам брала еще уроки танцев, по четвергам — музыки, не говоря уже о том, что каждый вечер она делала домашние задания; таким образом, в будни все общение с Алисой сводилось к коротким беседам по утрам, когда она поправляла его подстилку и наполняла миски водой и едой. Возвращаясь домой, она заглядывала к Мистеру Зельцу спросить, как он себя чувствует, и рассказать, как прошел день. Это он и любил больше всего в Алисе: то, как она разговаривает с ним, спокойно и последовательно обсуждая каждый пункт и не упуская ничего, будто для нее само собой разумеется, что Мистер Зельц понимает каждое ее слово. Большую часть жизни Алиса провела в мире, населенном выдуманными созданиями, и она ввела Мистера Зельца в этот мир как равного, как одного из участников игры, как своего рыцаря-спутника. Субботы и воскресенья полностью посвящались этим безумным импровизациям. Они ходили на чаепития в замок баронессы де Данвитти — красивой, но опасной дамы с талантами Макиавелли, готовящей захват королевства Флориания. Они переживали землетрясение в Мехико и ураган на Гибралтарской скале, терпели кораблекрушение, после которого их выбрасывало на берег острова Немо, где нечего было есть, кроме сухих шишек и желудевых скорлупок, но если тебе удавалось поймать таинственную ночную рептилию, живущую под землей, и проглотить ее целиком, то ты приобретал способность летать. (Мистер Зельц проглотил червя, которого девочка дала ему, после чего она забралась к нему на спину, он взлетел и унес ее с заколдованного острова.)