Я почти на все деньги купил акции того самого банка, который только что надул. Сделка было зарегистрирована. Мне принадлежало одиннадцать с четвертью процентов всех акций банка. Я мог войти в Совет директоров!
Уже совершенно спокойно я зарегистрировал свой цифровой код рисунка сетчатки глаза, как одного из главных акционеров.
А потом перешел к банкомату, который приветливо вздохнул и отстрелял десять тысяч кредитов. Я решил хорошенько отметить покупку.
Но за дверями меня ждала полиция.
– Бартоломео Эстер де Кастро, – угрюмо сказал полицейский сержант, наставляя на меня здоровенный пистолетище. – Вы арестованы по обвинению в убийстве доктора Кумбубуне в Какуако, штат Луанда.
– Кимбумбе, – широко улыбнувшись, поправил я полицейского. – Этого урода звали доктор Кимбумбе.
– Ну и что? – еще более помрачнел коп, позвякивая наручниками.
– Никакого говнюка – Кимбубуне я не убивал.
– Да какая разница!? – вскричал тупой фараон, тыкая мне в грудь пушкой. – Руки!
– Да пошел ты... – отпихнулся я. – Не по глазам? Я солдат армии Демократического Содружества. Свою вину смываю кровью...
Я еще чего-то там вещал о Чести и Долге, Идеалах Свободы и краснопузых ублюдках. Слова сами прыгали в рот, и я едва успевал языком выпихивать их наружу. И больше всего на свете в тот момент хотелось пожать руку тыловой крысе капралу Леви.
Итогом словесного извержения стало то, что коп убрал наручники, отказался от идеи меня арестовывать и лишь пригласил проследовать в участок для идентификации личности.
– Всегда пожалуйста, – хмыкнул я и, придерживая топорщащиеся от купюр карманы, пошел к машине фараонов.
Первый раз в жизни попав в полицейский участок, я, три месяца проползавши на брюхе в грязи, удивился смраду и вони царившей там. Видно привыкнув иметь дело с грязью в людях, фараоны не видели грязь у себя под ногами.
У полицейских был сканер для глаз, и опознание моей личности заняло не больше часа. Все то время, в течение которого искали ключ от комнаты со сканером, искали копа, у которого был этот ключ, искали светофильтр для серых глаз, ходили на склад, отвечали на миллион глупых вопросов и ржали над сверхтупыми шутками, наконец, было вознаграждено. Я увидел компьютерный файл, посвященный моей скромной персоне. И я понял, что назад пути нет. Осталось лишь два пути: вперед на фронт и назад, в тюрьму.
Когда в два часа дня местного времени я вышел из дверей полицейского участка, оставалось восемь часов на празднование удачной покупки. По моему мнению, это было совсем немного времени, и следовало поспешить.