Чертыхнувшись, я отключил компьютер и, затягивая шнурки разлетайки, вышел к контроллеру. То, что я увидел на втором экране, заставило меня вцепиться в стол. По коридору гостиницы, озираясь по сторонам, медленно шла Таш.
Этого не могло случиться даже во сне! С минуту я торчал перед монитором, не в силах оторваться от ее озабоченного и вместе с тем бесконечно милого лица, красиво обрамленного черными как смоль волосами. Потом я пришел в себя и со всех ног бросился к переходу. К счастью, Таш еще плохо ориентировалась в гостинице и вынуждена была читать указатели. Благодаря этому я успел выскочить во внешнюю часть и встретить ее неподалеку от Лугового зала.
Теперь мы стояли вплотную друг к другу, я держал ее за руки и с отчаянием ждал, когда наконец выяснится, что я срочно понадобился Принцепсу или что завтрашний Совет переносится на два дня. Пауза затягивалась, пора было начинать разговор, но я никак не мог найти подходящих слов. Специально Для таких случаев любая цивилизация изобретает ни к чему не обязывающие шаблоны. Были они и на Керсте, но почему-то именно сейчас эти безликие фразы отказывались срываться с моих губ.
И тут я почувствовал, что Таш дрожит. Это была особая дрожь, и в мгновенной вспышке озарения я получил ответы на все незаданные вопросы, после чего слова стали уже не нужны. Этот разговор гораздо лучше вели руки, еще лучше губы, а точки наивысшего понимания он достигал, когда переплетались тела. Сегодня все было не так, как в прошлый раз, когда, казалось, над нашей постелью ревел торнадо. Словно открылись какие-то тайники, где за долгие месяцы одиночества скопились огромные запасы неизрасходованной нежности, ласки и тоски.
Я входил в Таш так медленно и сладко, как будто погружался в теплый, пронизанный солнцем водоворот возле Большого барьерного рифа. Я неторопливо плыл над волнисто колышущимся подо мной дном, осторожно продвигаясь все дальше и дальше в доверчиво и жадно распахивающиеся мне навстречу глубины. Каждое движение было полно невыразимой неги, и я стискивал челюсти, удерживая в себе похожий на завывание стон.
Я вслушивался в Таш так же тщательно, как радисты подбитого штурмовика слушают после боя окружающий эфир. Все мое внимание было сконцентрировано сейчас на головке моего члена, как сосредоточивается внимание взломщика на кончике его электронного щупа. Я понимал, почему Зевс выбрал форму дождя, просачиваясь к Данае. Стыковка могла считаться произведенной, только если все выступы вошли в положенные пазы и штекеры кабелей попали в предназначенные для них разъемы. Я очень хотел достичь полного слияния если не душ, то хотя бы тел, и Таш благодарно отозвалась на мои усилия, гибко обвив меня и вобрав в себя вместе со всем моим барахлом, воспоминаниями и официальным послужным списком.