Выйдя на дворцовую площадь, я почувствовал, как снова заныло с утра не напоминавшее о себе сердце, и замедлил шаг. На какое-то мгновение мне почудилось, что я смотрю на себя со стороны, оценивая холодным отстраненным видением уходящей в информационный континуум биоплазмы жалкие ухищрения привыкшего обманываться тела. Я знал, зачем я понадобился Таш, и хорошо понимал, что после нашей встречи меня не ждет ничего, кроме нового разочарования. Женщиной, которая сама бросает кости, невозможно обладать – ей можно только служить. Словно наяву я увидел наглые прозрачные глаза Таш, похожие на глаза дорогой твари из какого-нибудь элитного ареала, и ясно осознал, что проснусь еще более опустошенным, чем сейчас, а может быть, и свалившимся на самое дно своей депрессии.
"На этой глубине тебя раздавит, – сказал я себе. – И к сожалению, не до смерти, а только до сумасшествия. Лучше побереги себя, остановись, пока не поздно! Кому ты, спрашивается, кроме себя самого, нужен?"
Однако ноги, не слушаясь, несли меня вперед, навстречу бездонным глазам Таш. Я хотел эту женщину, она была нужна мне как воздух. Меня тянули к ней не высшие соображения, а внутренний голос – тот самый инстинкт, который заставляет собаку безошибочно выбирать необходимую ей в качестве лекарства траву.
"Плевать! – думал я, поднимаясь по ступеням дворца. – Зачем мне такая жизнь? Все равно сдохну. А так – хоть ночь с Клеопатрой…"
На этот раз охранник у входа не отодвинулся в сторону, когда я назвал себя, а, отжав меня повелительно-брезгливым жестом к стене, двинул вперед рычажок звонка. Я приготовился к тому, что сейчас из караульной появится Кора, но вместо него оттуда вывалился всклокоченный малый в развязанном мундире. Выслушав охранника, малый всмотрелся в меня долгим, пристальным взглядом, а потом, очевидно узнав позавчерашнего спасителя, радостно осклабился и призывно махнул рукой.
Я подумал, что, если «волчата» побежденных кланов решат, просочившись в город, взять дворец штурмом, им на это понадобится от силы треть периода. Во всяком случае, гвардейцы из наших мобильных сил справились бы с этим за пятнадцать минут. Мои опасения подтвердила подрагивающая караулка. Проходя мимо, я услышал доносящиеся оттуда женский писк, шум возни и пыхтение. Вероятно, такие же точно звуки время от времени доносились из каждого кабинета этого дворца. Не исключая, к сожалению, и кабинет Принцепса.
Подходя к дверям приемной Принцепса, я вдруг почувствовал, что не могу собраться, и остановился у мраморного барьера, ограждающего колодец внутреннего двора.