Ответить было непросто, но джадугяр предположил, что дэвы могли действовать, так сказать, из вредности: раз двуногие смертные кого-то убивают, значит, нужно помешать. Дэвы вообще не слишком разбираются в людских делах, а Талывердинские вдобавок упрямы до глупости. И к тому же многие дэвы сохранили верность Анхра-Майнъю, тогда как слуги эмира могли служить Иблису, которого дэвы откровенно не любят.
– Точно! – воскликнул Горуглу. – Убийцами командовал прислужник Иблиса – некто Абуфалос.
– Гара Пейгамбар? – поразился Сумук.
Теперь настал черед удивляться атаману:
– Абуфалос и Гара Пейгамбар – одна и та же тварь?! – Он яростно схватился за саблю. – Ну теперь я расчленю эту гадину с десятикратным наслаждением!
– С превеликой неохотой уступаю тебе это удовольствие, – хохотнул Сумукдиар. – Ну до встречи…
Свернув лагерь, разбойники ускакали к западу. Сумук произнес подобающие заклинания, чтобы его спутники забыли о встрече с Горуглу. Затем он подбросил в воздух одну из магрибских стрел, и та медленно полетела к своему прежнему владельцу. Теперь тот, кто найдет убитого Нухбалу, обнаружит в его колчане это доказательство связи мага-алверчи с темными силами.
– Поехали, – лениво сказал агабек, покончив с неотложными делами. – Порезвились, отдохнули – пора и по домам.
– А где этот жирный кастрат из военного ведомства? – брезгливо поинтересовалась Удака.
Они покричали немного, однако Нухбала почему-то не отзывался, а ждать его слишком долго ни у кого не оказалось желания. Оставляя позади огненный диск заходящего солнца, кавалькада неторопливо потянулась вдоль берега в сторону Акабы. Ехали молча – все были измотаны бурными развлечениями, долгой дорогой и летним зноем. Слабый ветерок, дувший с моря, не очень-то освежал.
– Все-таки подумай, о чем я тебе говорил, – сказал вдруг Гасанбек. – С этой нечистью пора кончать.
Сумукдиар кивнул, но промолчал. Полудетские игры в заговор, нечистоплотные интриги, тайный дележ еще не взятой власти порядком ему наскучили. Серьезные дела можно делать лишь с серьезными людьми.
Он уныло махнул рукой и снова применил волшебство перстня. Говве-а-джаду перенесла их через четыре дюжины верст, сократив путь на много часов. Теперь они очутились неподалеку от города, возле высокой отвесной скалы, украшенной древними письменами.
Клинопись Маг-Манны, изысканная вязь арабистанских иероглифов, варварские буквы хозар, полустершиеся ритуальные изображения людей и животных, оставшиеся от вовсе незапамятных времен, когда здесь жили какие-то полудикие племена. А поближе к вершине скалы в камень врезалась четкая надпись на ромейском языке: