– Гибкость – основа существования, – Рик поставил крышку на место. – Вселенная не статична.
Рик швырнул инструменты в нишу, и они утонули в поролоновой прокладке. Сработал механизм дверцы, ниша захлопнулась. Рик сел в кресло второго пилота. Пальцы пробежались по клавиатуре, набирая пункт назначения – Бетельгейзе-2. После он ввел команду, активирующую корректор.
– Рик.
– Да, Рауль.
– Я кое-что узнал о Ла-Харте, вашей столице. И его спецслужбах. От нас не отстанут. Это Система.
– Ищи ветра в поле.
– Что?
– Земная поговорка, – Рик задумчиво смотрел на обзорные экраны. – Галактика велика, Рауль.
– Федерация достаточно цивилизованна. Космос – не пустыня и не джунгли.
– Напротив, – возразил Рик. – Пустыня. Джунгли. Известные расы развиваются на планетах. А между ними лежит пустота, которую невозможно контролировать. Нереально предугадать, в каком мире я появлюсь. Всепланетный розыск – дорогое удовольствие, оно пожрет весь бюджет Ла-Харта.
Рик понял, что убеждает их обоих. Вовсе не обязательно использовать ресурсы столицы. Миры Федерации задействуют собственные. Однако существует слабая надежда, что люди Хорака постараются избежать шума.
До Бетельгейзе двести световых лет пути. Три прыжка. И ближайшая точка, в которой придется пополнить запас энергии – Бирау-4.
Рик тронул клавишу гипердвигателя, отправляя корабль в долгий полет.
Звездолет вышел из гипера на плиты астропорта. Здесь их было два – на дневной и ночной стороне. Извечный чернильный мрак, звездно-колючий, ощерившийся троицей лун, окутал здания Даркпорта, древнего, основанного кризами, города. Кризы, исчезнувшая раса, некогда воевавшая с землянами, не оставили после себя ничего, кроме каменных островных городов с сюрреалистическими постройками. Музей Бирау…
Взошла Дополнительная Луна, сотворенная человеком. Осветила извилистые улочки Даркпорта, башни кризов, словно сплетенные из мощных мраморных жгутов, приземистые ангары и вокзальный купол. Через пару часов из-за горизонта выплывет солнце – яркий голубой диск, и город утонет в полувековом полуденном сиянии. Ночной холод сменится тридцатипятиградусной бируанской жарой, заискрится фольга океана…
Рик помнил этот мир, скованный диктатурой тоталов. Помнил морские сражения и затопленные базы противника. Помнил Иру…
– Одевайся, – сказал он Раулю.
Оделись в теплые меховые шубы – такие в ночном полушарии носили все – и выбрались в лунное безмолвие. Корабль Рика был единственным в астропорту.
Под куполом вокзала – гулкое эхо. Пустота. Звуки шагов копировали себя под сводами зала ожидания. Рауль прислушался к шуршанию странных кризских механизмов – купол тоже достался в наследство от чужих.