– Митя…
Бармен все понял. Я уверен, в тот момент его ботинок накрывал кнопку сигнализации.
– Через кухню и подсобку в переулок, – процедил он. – Отваливай.
Очертания головача смазались. Левитант рванулась вперед, даже не пошевелив ногами. Я перемахнул через стойку и юркнул за Митькину спину. Роботизированная кухня встретила меня лязгом/жужжанием пищевых, миксерных, холодильных агрегатов…
Переулок освещался кровавым неоном ленточной лампы, смонтированной на четырехметровой высоте. Из-за этого казалось, что я бегу по замкнутому тоннелю с обшарпанными кирпичными стенами, усеянными граффити. Свернув в ближайший переулок, поднялся на чердак и вылез через слуховое окно на крышу. Теперь надо мной простирался Фильтр, а по бокам вздымались черные громады высотных зданий. Вечные сумерки…
Я спустился по пожарной лестнице в каменный мешок какого-то двора. Дальше – бульвар Брахмапутры, вакуумное метро – и я дома.
Ла-Харт, головач… Охота?
Сижу на выдвижной кровати в полупустой комнате (с академических лет питаю отвращение к вещизму), напротив монитор компа с озабоченным Иоланским. Он слушает мой рассказ. Затем монитор гаснет, превращаясь в обычную оконную раму с цифровым стеклом. На улице идет дождь. Тучи громоздятся под потолком Фильтра. Закоулки Параны – грязь, слякоть.
Терпеливо жду.
Постепенно все собираются. Миша достает из кармана микродиск, вкладывает его в паз подоконника-процессора.
– Вот. Федерация транслирует это по основным каналам Мегасети.
Солнце. Яркое, обжигающее, безжалостное Солнце Земли. И на его фоне – удаляющаяся киберкапсула. Голос за кадром читает приговор неосената Галактической Федерации.
Солнце потекло, расплылось, смываемое дождевыми струями. Плачущее Солнце…
Сюжет закончился.
– За ошибки надо платить, – мрачно заметил Ша-йо-Лрла.
– Кому?! – Иоланский вдруг сорвался на крик. – Кому платить?!
Дэз-воин пожал острыми плечами.
– Звездам. Вселенной. Механизм такой.
– Механизм… – размашистыми шагами полковник мерил комнату. – Нет больше никаких механизмов. Нет. Какое право имеет Ла-Харт судить нас?
– Они же люди, – спокойно напомнил клинранец. – Население Ла-Харта – потомки землян.
– Где они были, когда пришли чартора? Я не припоминаю в армаде системных кораблей. А вы?
Ему никто не ответил.
Я представил, что от места казни нас отделяет всего полпарсека – и стало дурно. Рукой подать…
Не сговариваясь, мы дружной компанией выметаемся из квартиры, через грязный, вонючий подъезд – в дождь и слякоть. До флаера, купленного мной на прошлой неделе, около десятка шагов. Мелочь.
Убогая парковочная площадка, на которой мокло еще несколько машин, показалась мне ареной. Рингом без зрителей. В воздухе повисло предчувствие чего-то. Я делаю шаг в направлении флаера, достав из кармана куртки электронный ключ. И в этот момент из серости небес пикирует головач. В мою грудь упирается ствол плазмера. Она держит его небрежно, легко. Клоунский рот растягивается в усмешке. Замечаю в ее второй руке пулемет, сдвоенный с парализатором – он был нацелен на моих спутников.