Гном вышел вперед и торжествующе, хрипло прокаркал:
– Именем Мираба!
Рыцари отдернули алебарды, а ворота, тяжко заскрипев, распахнулись.
– Вы входите в Большой Зал Приемов Великого Мираба! – раздельно, по слогам, то ли пояснил, то ли предупредил нас гнусный посланник.
Он вел нас по каменным квадратным плитам, словно по гигантской черно-белой шахматной доске, потом по прямой пурпурной ковровой дорожке прямо к возвышению, где его господин принимал гостей.
Мираб Мамедов сидел на черном троне из полированного камня, и слева и справа от него полыхали огнем металлические чаши. Рыцари, охранявшие трон, в левой руке держали чадящие, рассыпающие искры. Дым жирными пластами поднимался вверх, сливаясь с серым облаком, которое окутывало потолок.
О Мирабе Мамедове кое-что мне успел рассказать Николай, так что представление я имел. Впрочем, знал я таких типов и на Уране.
Толстый, подвижный и энергичный, не желавший худеть по соображениям пустым, а в действительности по генетически сохранившейся убежденности в самоценности сала как показателя благополучия и успеха, Мамедов восстановил и развил древнее искусство интриги – интриги как самоцели. Мало кто знал, насколько далеко простирается паутина его невидимой внешне силы и влияния.
– Именем Господина нашего Бога-Императора, мы приветствуем гостей Магического квартала.
Немедленно за его спиной исчезла стена, и огромное лицо императора, известное каждому по множеству бюстов, статуй, изображений, фильмов, с младенчества окружавших подданных Империи, заглянуло в зал. Лицо зрелого человека, достаточно мудрого, чтобы лишиться иллюзий, но и, естественно, зараженного манией величия, потому что Господин наш и Создатель – все же человек и был им, пока бремя власти и тяжесть ответственности за творения свои не тронули надменным изгибом рот, не углубили складки у носа, не сдвинули брови.
Лена схватила меня за руку – скорее инстинктивно, чем в испуге, – посмотрела на Создателя. Мираб Мамедов, огромный, толстый, наклонился к нам, и выражение, которое с начала его карьеры Вселенского Мага давно уже исчезло из темных горящих глаз его, возникло вновь – насмешливое выражение презрительного любопытства.
Этот человек один из немногих, кому не было запрещено эксплуатировать имя Господина и Императора в собственных религиозно-идейных целях. Попутно он, разумеется, извлекал немалую экономическую выгоду, а кроме того, множество людей в Империи верили, что Мираб Мамедов является если не пророком, то уж точно любимым шутом Императора.
Наша религия, по сути, проста. Существует Бог-Император, создатель и правитель Империи, куда входят все планеты, которые он заселил частично своими творениями, частично эмигрантами с других планет освоенной ойкумены.