Чистильщик (Соловьев) - страница 91

– Виктор болеет, – произнес Крысолов, когда после долгих щелчков и музыкального пиликанья ему ответили. – Вернуться не могу, придется ухаживать за больным.

– Серьезно заболел?

– Да, – с улыбкой ответил Крысолов. Ситуация его забавляла.

– Передай ему привет и пожелания поскорее выздороветь.

– Хорошо, – ухмыльнулся Крысолов и дал отбой связи. Через пару минут – в двенадцать ноль одну – к машине подошел молодой человек лет семнадцати.

– Крысолов? – полувопросительно-полуутвердительно произнес он.

Крысолов кивнул.

– Он самый.

– Тогда разрешите, я сяду в машину. Крысолов снова кивнул и повернулся к Бесу.

– Веди себя прилично, – негромко произнес он. А сам повернулся к молодому человеку и словно нечаянно заглянул ему в глаза. Бесцветные, с маленькими, словно карандашные точки, черными зрачками. Аномал.

ПЕПЕЛ

Словами неуслышанных молитв

Заполоняет наши души пепел…

Джонатан Доу

Из цикла «Адские Ночи»

Пять городов – моя одиссея,

Как-то нелепо, смешно и убого,

Как тебя звать-то? Ответит: «Рассея»…

Темная полночь, глухая дорога…

Вот и допрыгались и доплясалися –

Ночь, глухомань да болотце урчащее;

Может, братишки, на вепря позаримся?

Да только веселье-то – не настоящее…

С. Белец

Брат Самэ с трудом открыл глаза и едва оторвал голову от жесткой тощей подушки. В комнате, которую он занимал вместе с еще четырьмя братьями, было темно. Часов у брата Самэ не было, но он мог сказать со стопроцентной гарантией, что сейчас было без трех минут пять. Ибо в каждой общине Синро Хикари – Путь Света – на утреннюю службу поднимали ровно в пять утра. А просыпаться за три минуты до подъема брат Самэ – правда, тогда его звали либо просто Мишкой, либо рядовым Волошиным – научился еще в армии. И армейская привычка, забывшаяся за два года после дембеля, вернулась к нему по прошествии двух недель пребывания в общине

Но все равно привыкнуть было трудно. Взять хотя бы те же имена. После двух-трех дней пребывания новичка в общине, наставники – русские и японцы – символически отбирали старое имя и присваивали новое, как они говорили – отражающее внутреннюю сущность неофита. Волошин с трудом привык отзываться на свое, а оно было одно из самых простых, всего два слога, а были и позаковыристей. Брат Самэ простодушно спросил у Наставника значение своего нового имени. И, получив ответ: «акула», поразился, окончательно уверовал в мудрость Наставника. Акулой – из-за острых неровных зубов, росших, казалось, в два ряда – Мишку Волошина звали в роте, а откуда об этом знать людям, видевшим его впервые?