– О каких аборигенах ты тут болтаешь?
– О местных, е-мое. Какие тут еще? Ты что, Бандура, неумный? Туземцы такую пургу про здешние места метут, на голову с мылом не налазит. А места тут…
– Какие?
– Хреновые. Хозяйкин пацан мне такого наплел, вырванные годы, короче. Вон тот пригорок видишь? – Протасов махнул вдаль, в сторону поля. В это время Луна нашла расщелину между тучами, и в ее холодном отраженном свете Андрей разглядел заброшенное старое кладбище. Оно располагалось на холме метрах в ста пятидесяти, не более. Черная после зимы пашня пряталась в тени низко стелющихся облаков. Пробившиеся в разрез между ними скудные лучи падали только на погост, вследствие чего покосившиеся кресты, поваленные ограды и маячащая за ними часовня казались жутковатой диапроекцией, устроенной на фоне мглистого горизонта кем-то, набившим руку в изготовлении декораций для фильмов ужасов. Андрей увидел, что высокие стрельчатые окна часовни выбиты, да и вся она торчит в виде хрупкой, ирреальной конструкции на холсте художника с отклонениями психики.
– Брр, сказал Бандура, готовый признать, что эффект удался. – Жутковато!
– Кошмар, блин! – согласился Протасов, довольный тем, что приятеля пробрало.
Андрей не мог этого объяснить внятно, но ему захотелось как можно быстрее убраться куда подальше. Дорожное покрытие оставалось настолько скверным, что его с натяжкой можно было назвать таковым. Что, впрочем, не являлось для «Рейндж Ровера» помехой. Бандура прибавил, продолжая заворожено смотреть на погост.
– Пробирает по-взрослому, – добавил Протасов. – Мы там с Вовчиком были. На погосте. Там, блин… – Договорить Валерий не успел. Перед капотом мелькнула тень, сразу исчезнувшая под бампером. Андрей ее даже не заметил. Слишком все случилось мгновенно.
– Пешеход, блин! – крикнул Протасов. Примерно на третьем слоге этого слова, то ли на согласной «х», то ли на гласной «о», джип вздрогнул от глухого удара, похожего на хлопок лопнувшего воздушного шарика. Звук сопровождался вскриком, коротким, отчаянным и жалобным.
– Есть контакт, – констатировал факт Протасов. В голосе Андрею почудилось удовлетворение, но он списал это на нервы. Из-под днища раздалось омерзительное шуршание, видимо то, что они переехали, каким то образом за что-то зацепилось. За лонжерон или резонатор выхлопной трубы. Бандура подумал, что его сейчас стошнит.
– Прибавь, Андрюха, и оно отлепится, – посоветовал Протасов. Он больше не смеялся. Бандура последовал этому совету, но тело под днищем как приклеилось. Андрей, матерясь, ударил по тормозам. Шины зашипели по суглинку. Протасов ткнулся лбом в «торпеду», из глаз полетели искры. Джип крутануло вокруг оси, и он замер на самом краю довольно глубокой балки, разделившей проселок и лес.