– Тут были гребаные гробокопатели…
– Причем недавно, – отметил Бандура, показывая на прислоненную неподалеку штыковую лопату. Волына подошел поближе и, некоторое время внимательно ее изучал.
– Лопат не видал, Вовка?
– Чтоб я сдох, зема, если это не Иркин инструмент.
Бандура, присев на корточки, потрогал пальцами штык:
– С ее помощью плиту сдвигали. Вон, железо покорежено.
– Это та самая могила? – спросил Протасов, обращаясь исключительно к Вовчику.
– Она, зема, – одними губами подтвердил Волына.
– А крест Пастуха где?
– Ни видать, зема.
– Вы о чем болтаете, чуваки? – насторожился Планшетов. Вздохнув, Протасов склонился над саркофагом, опустив в нишу фонарь.
– Б-дь! – выругался Валерка через секунду, машинально одергивая руку.
– Что ты там увидал, чувак?
– Трупешник, – сипло сказал Протасов.
– А ты думал, там биг-маки из Мак-Драйва?
– Идиот, блин. Не скелетон, е-мое, а трупешник. Ты что, Юрик, дурак?
Планшетов перехватил фонарь, и они минуты две пялились в яму. Никаких сомнений не было, в саркофаге лежало тело мужчины средних лет. В брюках, носках, и клетчатой фланелевой рубашке.
– Кто это?
Планшетов отер пот со лба:
– Кто? Я вам скажу, кто. Это товарищ Журавлев Игорь Иванович, 1949-го, если не ошибаюсь, года рождения. Прописан в городе Бухара.
– Иди ты?! – Волына перевел дух. – Кто ж его сюда притащил?
– Убийца…
– Или вурдалак, – добавил Вовка. Судя по лицу, ему не терпелось убраться восвояси. Если бы не приятели, Вовка был бы уже далеко. Так далеко, как позволяют ноги.
– Не бывает никаких вурдалаков!
– Хочешь убедиться?! Так убедишься, не сомневайся!
– Заткнитесь оба! – Приказал Протасов. Подхватил Бонасюка и легко перебросил через край саркофага. Несчастный банщик исчез в проеме, плюхнувшись поверх Журавлева со шлепком, от которого Андрея скрутило пополам.
– Какой ты, зема, малохольный, – заметил Вовчик. Бандура пропустил замечание мимо ушей.
– Покойся, короче, с миром, – сказал Протасов, и четверка двинулась к выходу, постепенно прибавляя, как под порывом ветра. В воротах они едва не бежали. Протасов, путаясь во вьетнамках, попробовал заговорить об экспедиции в Пустошь, но не нашел ни намека на поддержку.
– Ксюшку жалко, – вздыхал Валерий. Это была истинная правда. Но, приятели были неумолимы.
– Жалко у пчелки, чувак. – На ходу отмахнулся Планшетов.
– Я с приведениями не воюю, зема. – Добавил Волына, и прибавил шагу. Бандура придерживался того же мнения:
– Глупо, Валерка. Своих неприятностей выше крыши. Маньяк там, или нечистая сила, о которой Вовчик треплется, наше дело сторона.
– У хозяйки дети, мал мала меньше, а тебе выходит насрать? Бандура, у тебя совесть, в натуре, есть?!