Осмотр трупа и одежды занял не более десяти минут. Все это время кладовщик молча стоял у двери, понурый и убитый, как приговоренный к смерти. Аввакум приказал ему не двигаться с места, а сам занялся осмотром кабинета.
Это была квадратная комната, примерно четыре на четыре метра. В юго-восточном углу рядом с подоконником стоял письменный стол, и, кроме простой сосновой этажерки у стены позади стола, другой мебели в комнате не было.
Первым делом Аввакум осмотрел бумаги, лежавшие на столе. Рядом с газетами «Работническо дело» и «Народен спорт» лежала папка с документами — копиями фактур и накладных. Чья-то рука нарисовала фиолетовыми чернилами на листке промокашки женскую головку с челкой на лбу. Аввакум вынул из кармана складную лупу, с которой никогда не расставался, и внимательно исследовал рисунок. В местах прикосновения пера волокна бумаги были придавлены и сдвинуты. Следовательно, рисунок был сделан часа полтора-два назад. Аввакум поднял правую руку покойника — на указательном пальце виднелись следы фиолетовых чернил. Было очевидно, что к десяти часам утра Венцеслав был еще жив и здоров.
Обе тумбы стола были забиты папками, а в среднем ящике лежал один-единственный предмет — переплетенное руководство по мотоспорту. На верхней полке этажерки поблескивал в сумраке полутемной комнаты обыкновенный пузатый графин для воды. На горлышко был надет простой стакан толстого стекла со слегка отогнутой кромкой.
Графин был не полон, уровень воды был пальца на три ниже горлышка.
— Когда наливали воду? — спросил Аввакум безразличным тоном и не оборачиваясь.
Кладовщик вздрогнул — Аввакум увидел это по отражению в графине — и дрожащим голосом ответил:
— Сегодня утром, товарищ инспектор… Лично я не видел, но знаю, что уборщица каждое утро наливает свежую воду. У нас в подвале водопровод.
Аввакум повернул графин к окну — вода была совершенно прозрачной, без каких-либо следов осадка на дне или налета на поверхности. Он снял стакан и, поставив его на ладонь, стал внимательно осматривать кромку. Глаза его вдруг загорелись, суровые складки на лице разгладились, как у картежника, который наконец получил нужную карту, чтобы вести тяжелую и рискованную игру.
Он водрузил стакан на прежнее место и. повернувшись к кладовщику, спросил:
— Вы чего торчите у двери, словно наказанный? Кладовщик открыл рот, но так ничего и не произнес.
— Идите к себе в конторку, — коротко приказал Аввакум, — возьмите лист бумаги и запишите все, что давеча рассказали мне в вестибюле.
Если найдется что добавить, например, есть ли у кого еще ключ от входной двери, это будет вам на пользу. Ступайте!