– Подыхаю. И он дал мне задание на дом, – Эл на мгновение зажмурился; его пси-соревнование с учителем Робертсом оставило у него такое ощущение, будто он не спал несколько дней.
– Хм. Ну, не раздевайся – послезавтра у нас турнир между звеньями. Думаю, у нас хороший шанс.
– Уверен в этом.
Бретт вернулся к чему-то, чем занимался. Эл открыл книги и попытался разобраться, какую пролистать первой. Бретт просто подлизывался к нему, потому что он не хотел, чтобы звено выиграло. Это был Бретт, всегда думающий о своем лидерстве.
Не то чтобы кто-либо когда-либо выбрал его или что-то подобное. Они просто приняли то, что было вовсе неправильно. Бретт не был ни самым ловким, ни телепатически сильнейшим. Чем он заслужил свою популярность?
Но как раз так и обстояло дело! Пока, во всяком случае. Когда они поступят в академию, где положение официально определялось заслугами и способностями, он станет самим собой.
Ему осталось подождать всего неделю.
Он сосредоточил внимание на книге и, к своему удивлению, нашел, что она ему нравится. Он полностью втянулся в причудливую дуэль двух якутских шаманов, когда дверь внезапно распахнулась.
Он не слышал или не чувствовал их прихода. Это невозможно.
Смехуны. Обозленные Смехуны.
Что я натворил в этот раз? Он опасался, что проворонил это. Страх был сильно смешан со злостью, а это он определенно хотел скрыть.
Последний год или около того Смехуны становились более и более деспотичными, наказывая и сканируя. Всем было очевидно, как это несправедливо, но, казалось, взрослые не замечали перемены, даже когда все происходило у них на глазах.
Он пытался вспомнить, что такого он говорил за целое утро, чего они не имели права спросить у Смехунов, но это было трудно, очень трудно.
– Раздевайтесь. Совсем, – скомандовали Смехуны своими ровными, нечеловеческими голосами.
Они с Бреттом возмутились. Эл мог обижаться на них, но никогда не вставал вопрос о том, чтобы не повиноваться им. Они были реалией жизни.
Дальше – хуже. Смехуны погнали их обоих голышом из их комнаты в общую, а там были остальные из их звена, все голые, как улитки, и девочки, и мальчики. Эл всегда предполагал, что ему понравилось бы посмотреть на некоторых девочек без их платьев – особенно на Миллу, которая в последний год приобрела интригующие формы – но он обнаружил, что, столкнувшись с ними вот так, он ужаснулся. Они не казались милыми, или сексапильными, или какими-то такими – они казались морскими тварями, вырванными из их раковин, брошенными дрожать и умирать на берегу.
Другими словами, они выглядели точно так, как он себя чувствовал. Паршиво.