– Итак, м-р Бестер. Вы обманули доверие Корпуса. Вы подвергнуты, если рассудить здраво, мягкому наказанию. На что вы жалуетесь?
– Я жалуюсь на то… на то… почему мое наказание должно быть таким… таким…
– Публичным?
Эл вздрогнул и замер на мгновение.
– Сэр, я думал, вы мне друг.
Странное выражение прошло по лицу Бея.
– Эл, – тихо сказал он, – я и есть твой друг. Я пытаюсь спасти твою жизнь.
– Сэр?
– М-р Бестер, я произвел много сканирований мертвых и умиравших. Более того, в свое время я сталкивался со сценой смерти много раз, наступая костлявой на пятки, что мог прямо-таки чуять след умирающей личности, эхо ее последних мыслей. Когда я приходил к телу кого-то, кто перерезал себе вены, глотал горстями таблетки, повесился – когда я посещал самоубийц, м-р Бестер, знаете, какую мысль я находил чаще всего, висящую в воздухе, зримо сияющую передо мной?
– Нет, сэр.
– "Теперь-то они увидят. Теперь-то они увидят", – он помедлил и остановил свой лучистый взгляд на Эле. – Знакомо звучит, м-р Бестер? Наверняка.
– Сэр, я никогда не помышлял…
– Суицид – это форма сознания, м-р Бестер, а не акт. Это обманчивое, презренное состояние.
Эла начало знобить. Он задрожал. Он осознал, что его погоня за Бразг и Нильссоном могла выглядеть как попытка…
– Сэр, я понимаю, что допустил ошибку, но…
– Речь идет не об одной ошибке, м-р Бестер. Речь идет о вашей жизни. Я наблюдал за вами.
– Сэр?
– Вы экстраординарный студент. Даже слишком, на самом деле. В семи из последних десяти тренировочных заданий вы вышли за пределы безопасного.
– Я стремлюсь к мастерству, сэр.
– Зачем?
– Затем, что Корпуса достойны только лучшие.
– Корпуса достойны кадеты, которые живут в плату за свое обучение, которые не заканчивают мертвыми или хнычущими идиотами в больничной палате. Туда-то вы и направились, м-р Бестер. У вас нет друзей. Вы бегаете, практикуетесь в боевых искусствах, вы бесконтрольно тренируетесь в ваше "свободное" время. Вечный одиночка. И вот так вы прожили, насколько я могу сказать, всю вашу короткую жизнь.
– Я вообще-то не очень хорошо уживаюсь с другими, сэр.
– Вот именно. В этом-то и проблема. М-р Бестер, у пси-копа труднейшая работа на свете. Он должен охотиться на своих собственных соплеменников, а они ненавидят его за это, потому что не понимают. Нормалы, которые извлекают выгоду из его работы, не понимают его тоже, конечно – в лучшем случае допускают его, представляют его как некий вид вонючего животного, годного лишь на то, чтобы избавлять их от более зловонных. В худшем случае, они боятся и сторонятся его.