– Хуже бывают только сны, – пробормотал Тодд и на этот раз себя даже не одернул.
В последнее время ему снились жуткие сны. Обычно он стоял в шеренге изможденных людей, одетых, как и он, в полосатые пижамы. В воздухе пахло паленым, где-то поодаль урчали бульдозеры. Мимо шеренги прохаживался Дюссандер и выборочно показывал на кого-то чем-то длинным. Этих не трогали. Остальных уводили. Кое-кто пытался сопротивляться, но большинство едва могли передвигать ноги. Наконец Дюссандер останавливался перед Тоддом. Мучительно долго они смотрели друг другу в глаза, после чего Дюссандер тыкал ему в грудь своим старым зонтиком.
– А этого в лабораторию, – произносил он, обнажая фальшивые зубы. – Уведите этого американского мальчика.
Иногда Тодду снилось, что он одет в эсэсовскую форму. Сапоги начищены до зеркального блеска. Тускло мерцает мертвая голова на фуражке. И стоит он не где-нибудь, а в самом центре родного города, у всех на виду. Кто-то уже показывает на него пальцем. Кто-то начинает смеяться. У других его вид вызывает шок, гнев, омерзение. Вдруг, скрипнув шинами, останавливается допотопный автомобиль, и из него выглядывает двухсотлетний старик, почти мумия, с пергаментным лицом – Дюссандер.
– Я узнал тебя! – пронзительно кричит он. Потом обводит взглядом зевак и вновь обрушивается на Тодда: – Ты был начальником лагеря в Патэне! Посмотрите на него! Упырь из Патэна! Это его назвал Гиммлер мастером своего дела! Смерть убийце! Смерть!
– Ерунда, – пробормотал Тодд, отгоняя нахлынувшие видения, – ерунда все это, он у меня вот где.
Он поймал на себе взгляды случайной парочки и с вызовом уставился на молодых людей, провоцируя их на какой-нибудь выпад. Те отвернулись. Им показалось, что губы мальчика были растянуты в ухмылке.
Тодд быстро сунул листок в карман и помчал на велосипеде в аптеку неподалеку. В аптеке он купил жидкость для выведения чернил и синюю авторучку. Вернувшись в парк (той парочки уже не было, но алкаши торчали на прежнем месте), Тодд исправил отметки: английский – на 4, историю США – на 5, природоведение – на 4, французский – на 3 и алгебру – на 4. Оценку по обществоведению он тоже стер и проставил заново, чтобы уж, как говорится, по всей форме.
ДА УЖ, НАСЧЕТ ФОРМЫ ОН СПЕЦИАЛИСТ.
– Ничего, – успокаивал он себя. – Главное, предки не узнают. Они еще долго не узнают.
В третьем часу ночи, парализованный страхом, Курт Дюссандер проснулся от собственного стона, ловя ртом воздух. Грудь точно придавило тяжелым камнем – а что если это инфаркт? Нашаривая в темноте кнопку, он чуть не сковырнул ночник.