– В виде побед, эти единственно и страшны. Кто предупрежден, тот вооружен, разумейте…
ДС поднял и разломил пирожок-гнездо. Вынул бумажку, пробежал текст глазами. Читать вслух не стал, передал мне. Я озвучил.
Все в порядке. Новости худые
прибывают. Звезды полыхают.
Жизнь кипит. А малыши седые,
пошумев немного, затихают.
Все в порядке. Малыши, не старьтесь,
не смолкайте. Старички, шумите,
делайте зарядку, в баньке парьтесь,
если что и стопочку примите.
Я за вас обеими руками,
я желаю вам хорошей жизни.
Только вы не будьте дураками,
не ищите счастья в дешевизне.
Жизнь одна, богат ты или беден,
а у смерти запашок женитьбы…
Лучше лишний рупь отдать соседям,
а последний хорошо пропить бы.
Все в порядке, милые, не ссорьтесь,
над собой посмеиваться смейте.
Чтобы жить, нисколечко не портясь,
думайте о легкой, доброй смерти,
но всерьез ее не принимайте,
а с собою не играйте в прятки…
Стопочки повыше подымайте
и не беспокойтесь, все в порядке.
Глядя молча друг на друга, мы с ДС несколько мгновений простояли в немой сцене, словно у Гоголя в концовке «Ревизора», когда городничему и его свите объявляют известие о приезде Настоящего Ревизора… Иван Афанасьевич сцену прервал.
– К прочитанному стихиатрическое послемыслие родилось, вы позволите? Пушкину легкий отзвук…
Уходит все, что мило –
природа любит месть…
Но то, что где-то было, –
то снова где-то есть.
И сколько через точку
проходит плоскостей,
настолько нам отсрочку
дает Отец Вестей,
и смерть в припадке пьянства
о том заводит речь,
что время – лишь пространство
для бесконечных встреч.
– Это обнадеживает, Иван Афанасьевич, – произнес после паузы ДС. – Этому хочется верить. И как-то верится даже, когда пьяная смерть дуреет и, как черепаха Тортила, выбалтывает свою тайну…
– Во-во, старуху костлявую поить надобно чаще, добрее будет… Теперь ваша очередь, доктор.
Меня охватило волнение.
– Может, мне уже не надо, Иван Афанасич? Может, хватит уже?… Нам домой пора.
– Не мандражируйте, док, – непреклонно сказал ИАХ. – Тяните, или я потяну за вас…
– Ладно, будь что будет.
Я вскрыл своего тянитолкая и прочитал:
Альтерэго – что телега:
все свое – пихай в нее:
зов мечты, восторг побега,
боль души, позор, гнилье…
Только знай: цена вопроса
у телеги высока –
под колеса к ней с откоса
угодишь наверняка.
Разбегутся альтерэги
по лесам и по долам,
и останешься в телеге
сам с собою пополам.
– Намек понял, Иван Афанасич. Учту. Буду думать, куда поклажу свою пристраивать. Людей творческих и занятых грузить своими заморочками, действительно, небезопасно: того и гляди, в приступе вдохновения изобразит тебя каким-нибудь персонажем, своих грехов и комплексов вдобавок к твоим понавешает или пошлет так далеко, что…