Я позвал к себе хорошую девочку Лиду и Гришу Витязя, который любит лес и речку.
– Воспитатель Казачок работает в вашем прежнем детском доме или ушел? – спросил я.
– Так ведь дома больше нет, распустили, – сказал Гриша. – Василий Борисович ушел, и все воспитатели ушли.
– А вы не знаете его адреса?
– Как идти знаю, а чтоб написать письмо – нет.
– А семья у него большая?
– Нет, он живет один, – сказала Лида, разглядывая меня большими карими глазами. И вдруг в этих глазах засветилась догадка. – Вы хотите, чтобы он приехал сюда? Да? Вы даже не знаете, как это было бы хорошо! Справедливее его нет никого на свете!
– Это очень важно. Так, по-твоему, написать ему?
– Но как же написать? Адреса-то нет! – На лице у Лиды мгновенно сменяются волнение, страх (вдруг ничего не выйдет!) и желание непременно помочь. – Знаете что? Я съезжу в Днепропетровск. – И она уже делает шаг к двери.
– Нет, погоди. Мы и так его разыщем.
Вечером я написал Казачку на адрес Днепропетровского гороно. Я писал, что в селе Черешенках Криничанского района, под Старопевском, организуется детский дом. Условия трудные, помещение плохое, все придется начинать сначала и своими руками. Так вот, не хочет ли он приехать? Будем работать вместе.
* * *
В первый же день в слезах пришла из школы Лида.
– Что хотите со мной делайте, – говорила она, судорожно рыдая, – а я в пятый не пойду… не пойду и не пойду… Я контрольную… я задачу не решила… я в пятый не пойду и в четвертом на второй год не останусь…
– Про второй год ты рано заговорила, все зависит от тебя. Только плакать вовсе не к чему. А у тебя что, Василий?
– Меня без разговору из пятого в четвертый, – отвечает Коломыта. – Ну и правильно. Не знаю я за пятый.
Его спокойствие радует меня не больше, чем рыдания Лиды: в этом спокойствии чувствуется не сознание, что с ним поступили по справедливости, а глубочайшее равнодушие.
Заведующий Иван Иванович сказал мне:
– Я, конечно, понимаю, что не должен делить детей на ваших и моих. Но, доложу вам, ваши дети… Вот Катаев в четвертом классе, а ведь он не умеет по делимому и частному делитель найти, Коломыта пишет корову через ять. Любопытнов – тот взял себе привычку: выйдет к доске и молчит, хоть кол на голове теши…
Часы, когда ребята готовили уроки, были самыми драматическими часами наших суток. Лида страстно рыдала над каждой задачей, еще даже не прочитав ее. Катаев с таким лицом открывал учебники, что видно было: все это для него хуже горькой редьки. Лева Литвиненко справлялся с заданным в две минуты, а потом оказывалось, что хоть решение задачи у него и совпадает с ответом, но ход решения – непонятный и бессмысленный, по принципу «абы сошлось».