– Не беспокойся об Агриппине Павловне, у нас будет шведская семья! – закричала Яна на весь загс. – А что?! Будем жить по-современному, не принимая ничего близко к сердцу! Я помоложе, побойчее, так сказать, понаглее, вот и отбила у нее старичка! А словосочетания: «наш дом» и «наша семья» больше не употребляй, все это разрушил не Борис Ефимович, а ты!
– Я не позволю нашему сыну жить в этом вертепе! – побледнел Ричард и, развернувшись на каблуках, поспешил к выходу.
– Прости меня, это я тебя заставила… – тихо сказала Агриппина Павловна, – но я буду не я, если только что не видела бурный приступ ревности.
– Это я во всем виноват со своими деньгами, будь они неладны… – сокрушенно произнес Борис Ефимович, – у тебя не муж был, а ураган, от него идет такая энергетика, что я подумал, как бы он не убил меня взглядом на расстоянии.
– Ты, Боря, не виноват, – успокоила его Агриппина Павловна, – во всем виновата твоя ненормальная бывшая жена, надо было додуматься состряпать такое завещание!
Так они и искали виноватых, перекладывая на других ответственность за происшедшее. Яна посмотрела вслед удаляющейся фигуре Ричарда и прошептала:
Дальше свадебная церемония проходила, как действо на картине В. Пукирева «Неравный брак». Яна и Борис Ефимович с постными лицами, с одной стороны, и сияющая, словно вычищенный медный таз, представительница загса, поздравлявшая их заученными, стандартными фразами, – с другой. Глазами она ощупывала стройную фигуру Яны, словно говоря:
«Ах ты, стервочка, окрутила денежного старичка? Как же ты будешь спать с этой рухлядью? Наверняка с мыслями о том, что скоро станешь богатой вдовой?»
Она перевела взгляд на сухонькую фигурку Бориса Ефимовича, опирающегося на палочку.
– Желаю вам долгих лет жизни, счастья, взаимопонимания и любви, – причем глаза ее говорили совсем другое: «Потянуло на молоденьких, старый осел? Ну, давай, выживший из ума дед, дерзай! Скоро твоя женушка придет за свидетельством о смерти».
Агриппина Павловна расписалась в книге регистрации браков как свидетель.
– Теперь можете поздравить молодых, – произнесла работница загса, закашлявшись на последнем слове.
Агриппина Павловна взяла Яну с Борисом Ефимовичем под руки и, сказав загадочную фразу: «Вот и отмучились!» – повела их на выход.
Вечером «молодожен» пошел спать в комнату Агриппины Павловны, а Яна с чашкой чаю в руках осталась одна перед телевизором. За весь вечер никто из них не вспомнил о свадьбе и о неприятном инциденте, произошедшем в загсе. Уже завтра Яна могла идти вступать в наследство, так как теперь все формальности бывшей, ненормальной жены Бориса Ефимовича были соблюдены, но радости ей это не прибавляло.