Уже шагнув за порог, первое, что он увидел, были глаза графа, и в них Сошников мгновенно прочел такое, что понял: сорвалось… А в следующую долю секунды он увидел, как на его тень, вырезанную черным на солнечном квадрате у ног, падает поперек шеи черная тень.
И упал почти одновременно с ударом, как подрубленный.
– Вот дохлятина, черт побери! – выругался оберштурмфюрер. – В чем душа держится, а ведь тоже – в разведку лезет! Только руки о них пачкать…
Сошников лежал вялым комком и слушал. Вот сорвали автомат. Вынули гранаты. Пошарили – нашли пистолет. Еще ищут… Сколько их здесь было? – двое на верхней площадке, по-моему, безоружные, жаль, точно заметить не успел; один спускался по лестничной площадке с ящиком – точно без оружия; справа дежурный, этот при «шмайссере», конечно; и еще один или двое здесь же болтались; ничего о них вспомнить не могу… Ладно. Оберштурмфюрер в одиночку действовать не рискнул бы. Предположим, его страхуют еще двое, которых я заметить не успел. У эсэсовца только пистолет в кобуре. Но по шее мне двинули прикладом «шмайссера». Очевидно, и у другого то же… Итак: эти двое, обер с моим автоматом и дежурный. Остальные не в счет. Но и эти четыре автомата… Плохо дело.
Ножа они все-таки не нашли. В левом голенище. Хороший широкий нож. Уже что-то для начала.
Надо заметить, у кого мой автомат. Он на боевом взводя, в стволе патрон – шпарь сразу. Это выигранные полсекунды, может быть, даже целая секунда…
Вот он, милый, в левой руке у обера…
Сошникова уже волокли к входу в бункер. Оберштурмфюрер за левую руку, другой эсэсовец – за правую.
– Обождите, гады. Один момент… Очухаюсь – сам пойду.
Эсэсовцы отпустили руки. Сошников сел на полу. Потряс головой, фыркнул пару раз, потер шею, ноги…
– Ты погляди на эту русскую свинью! – сказал с иронией в голосе оберштурмфюрер. – Он хочет…
Фашист не договорил. Нож вошел в его сердце, а тело, с необыкновенной для такого веса легкостью, поворачиваясь в воздухе, рухнуло на стоявшего с другой стороны эсэсовца, и уже вдвоем они откатились под стену.
Так и есть – страховали двое.
Вот он, второй, мордастый, отъевшийся боров. Не умеешь даже со спины толково бить – получи от меня спереди.
Три пули, как три пуговицы, прошили вертикальной строчкой его рубаху точно посередине. Эсэсовец еще стоял и глядел на Сошникова, ничего не понимая, но он уже был не в счет.
Дежурный присел на тумбу письменного стола, но его «шмайссер», вон он, до него еще дотянуться надо.
Сошников не целясь послал две пули под стену, где из-под обера выползал еще один его противник со «шмайссером», резко присел – и нападавший сзади эсэсовец провалился с неожиданным грохотом: он хотел ударить железным ящиком.