– Что с тобой? – Алексей остановился.
Ленка неопределенно передернула плечами. Как сказать ему, что ей неловко подслушивать егомысли? На остальных ей было глубоко плевать. Но егоона обманывать не могла.
– У тебя есть парень? – спросил он. – Не хочешь, чтобы нас вместе видели?
О Господи, как банально. Она расстегнула ворот платья и показала плетеное ожерелье.
– Теперь я могу слышать чужие мысли, если прикоснусь к человеку.
– Ты читала мои? – нахмурился Алексей.
– Да, но только, когда держала тебя за руку. И… и… мне показалось нечестным это дольше скрывать.
– Давно открылись подобные способности?
– Иван Кириллович подарил мне ожерелье. После этого все и началось.
– Иван Кириллович? – переспросил Стеновский. – В тот вечер, когда ты была у меня?
Лена кивнула:
– Еще он показывал мне церковь на дне тарелки, – добавила она.
Упоминание о церкви произвело впечатление. Стен задумался. О чем? Лена заложила руки за спину, чтобы не поддаться искушению.
– А ты? – Тут только она спохватилась. – Тоже читаешь мысли?
Стен отрицательно покачал головой:
– Нет. Каждому человеку ожерелье дает ему одному свойственный дар.
– И что же подарило ожерелье тебе?
– Ничего. Кроме необходимости раз в месяц купаться в живой воде реки, иначе петля меня задушит. Я глух к силам, что управляют ожерельем.
– Зачем же Иван Кириллович тебе его подарил?
– Он ничего не знал о моей особенности. Люди с подобной глухотой встречаются редко. Быть может, один на тысячу. Так он мне объяснил.
– Да, что ни говори, Лешенька, ты у нас редкий экземпляр. И что, все участники вашего проекта носят такие ожерелья?
– Нет! – Алексей затряс головой, давая понять, что предположение Лены просто смешно. – Насколько я знаю, пока такое ожерелье только у меня. Послушай, Иван Кириллович не присылал тебе приглашение и анкеты?
– Вновь ответ отрицательный, – рассмеялась Лена и вдруг почувствовала обиду: оказывается, ее должны были позвать на пир, но почему-то забыли.
– Я скажу тебе больше, чем остальным: страну ждет острейший кризис. Но если нам удастся сделать то, что мы задумали, его можно будет преодолеть. Мы вернем то, что было потеряно, – зря растраченные силы и уничтоженные жизни. Не буквально, конечно. Любая смерть – это пустота. Безвременная, насильственная смерть – пустота вдвойне. Растраченная зря жизнь – пустота. Бессмысленная стройка – пустота. Бездарная книга – пустота. Заказное кино – пустота. Крах идеалов – пустота. Вокруг вакуум. Мы не задыхаемся только потому, что каждый натянул на голову мешок и нюхает клей – какой кому по вкусу. Но мешки вот-вот сдернут. И мы либо задохнемся, либо заполним все таким дерьмом… – Он помолчал. – Так вот наш проект – это попытка заполнить пустоту. Но не новой идеологией… Нет… Для непосвященных это звучит как бред, но, клянусь, все еще можно исправить.