Плывя на спине, я мог шевелить ногами и грести руками по бокам. Это все, что мне оставалось, и я плыл, оттягивая неминуемый конец, хотя и понимал, что он близок. При мысли о смерти мне делалось совсем худо. Оказаться на Каталине – ничто в сравнении с этим, и теперь я точно знал, что допустил роковую ошибку. Волны набегали из темноты, приподнимали меня. Может, если я сумею продержаться на воде, они сами вынесут меня к берегу. Я не хотел умирать. Не хотел. Но я слишком устал, слишком замерз.
Лежа на спине, я должен был следить, чтоб не наглотаться, когда волна перехлестывает через лицо – глоток воды утянул бы меня на дно, как сто фунтов железа. Будто во сне, я заметил, что волны становятся больше. Этого только не хватало. Сильная зыбь, как странно. Однако это вроде бы что-то значит? От холода я думал не так, как мы обычно думаем, проговаривая у себя в голове. Мои мысли были самые простые: ощущения, упорное нежелание тонуть, приказы ослабевшим рукам и ногам.
Холодные пальцы погладили меня по спине. Я вскрикнул. Водоросли, тонкие стебли с листьями. Я поплыл, спасаясь от них. Страх придал сил. И вот, на вершине волны, я услышал плеск, ровный и частый рокот. Прибой! Доплыл-таки! Внезапно я почувствовал прилив энергии. Мне не верилось, что я не слышал этого звука раньше, такой он был отчетливый. На гребне следующей волны я взглянул вперед и, разумеется, увидел: вот он, берег, черный и неподвижный под облаками.
– Ага! – сказал я вслух. – Ага!
Я заплыл в новую кучу водорослей, но теперь мне ничто было не страшно. Выпутавшись из гибких стеблей, я оказался на гребне следующей волны и по звуку прибоя понял, что беды мои еще не кончились. Даже отсюда неравномерный плеск волн о берег был громче, чем ружейная пальба у мэра на острове. А вслед за всплеском раздавался низкий рев, который слегка затихал лишь к следующему всплеску. Все звуки сливались в яростный дрожащий рокот; трудно понять, как я не услышал его раньше. Слишком устал.
Я плыл вперед и, оказываясь на гребне волны, видел, как разбивается впереди прибой. За каждой волной море вставало, как на краю света, белая пена рассыпалась брызгами, и все бурлящая громада обрушивалась на песок. Здесь так просто не выплывешь.
Волны толкали меня вперед, пока особенно большая не подхватила и не поволокла за собой, вздымаясь все круче и круче. Я оказался под гребнем и вдруг понял, что меня сейчас швырнет. Набрав побольше воздуху, я нырнул в волну и стал пробиваться обратно сквозь плотную массу воды. Даже так она чуть не уволокла меня за собой, в бурлящую пену. Следующая волна была почти такой же большой, и мне пришлось плыть изо всех сил, чтобы выбраться раньше, чем она разобьется. На гребне я оказался в ту секунду, когда волна встала вертикально, и, обернувшись, увидел футах в пятнадцати внизу взбитую в пену воду. Это черное там внизу – камень? Риф – прямо подо мной? Жалобно скуля, я отплыл подальше, чтобы не попасть в волну вроде тех двух, что чуть меня не утопили. Мысль о рифе ужасала. Я слишком устал для таких испытаний. Я хотел плыть к берегу. Он был так близко. Может быть, я видел не риф, а просто черную воду, но ошибка могла стоить мне жизни. Я некоторое время плыл, изучая прибой. Там, где волны разбиваются первыми, должно быть самое мелководье, и камни, если они есть, окажутся именно там. Поэтому я поплыл вдоль берега к тому месту, где волны разбивались позже всего. Холод и страх вернулись с новой силой. Я решил рискнуть.