Она произнесла фамилию врача, насмешливо имитируя немецкий акцент.
– Мне пришлось тоже сходить к нему, когда я переехала к Роберту. Вот что он мне сказал: «Должен предупредить вас – у Роберта весьма неустойчивая психика». Тоже мне, открыл Америку, – сказала она.
– Что еще он сообщил?
– По его мнению, Роберт склонен к насилию, жертвой которого может стать он сам – или я. «Volare… cantare…» – запела она.
Вероника повернулась, обняла Джека и притянула его к себе; потом откинулась спиной на песок, не выпуская Джека из объятий.
– Я приехала сюда с тобой, – прошептала она, – не для того, чтобы говорить о ком-то другом.
Девушка поцеловала Джека и коснулась пальцами его щеки.
– Знаешь, чего я хочу? – сказала она. – Я хочу, чтобы ты любил меня. Сейчас. Здесь.
Джек едва не поддался соблазну. Затем он представил их лежащими без одежды на холодном песке; на пляже могли появиться люди. Нет, подумал он, это забавы для молодых. Ласково поцеловав Веронику, он сел.
– В другой раз, дорогая, – сказал Джек. – Какой-нибудь теплой летней ночью.
Вероника лежала, не двигаясь, подложив руки под голову и смотря в небо. Затем внезапно поднялась.
– Какой-нибудь летней ночью, – сказала она, стоя возле него. – Смотри, когда-нибудь я перестану проявлять инициативу.
Ее голос звучал недовольно, сердито; она оправила юбку, стряхнула песчинки, не глядя на Джека. Он нерешительно встал, уже начиная жалеть о своей осторожности. Вероника молча повернулась и быстрыми шагами направилась к запаркованному под деревом автомобилю. Джек неторопливо последовал за ней; несмотря на испытываемое им недовольство собой и ею, он любовался легкой, раскованной походкой девушки; Вероника шла по песку босиком, держа туфли в руке.
Они сели в машину. Джек завел мотор. Когда Вероника предложила поехать к морю, он отпустил Гвидо на весь вечер.
Зажженные фары выхватили из тьмы зловещие деревья, которые окружали автомобиль. Дорога была узкой, ухабистой, Джек вел «фиат» медленно, молча; он заметил, что Вероника прижалась к правой двери, держась от него на максимальном расстоянии.
Лишь когда он вырулил на шоссе, ведущее в Рим, девушка снова заговорила.
– Скажи мне, произнесла она, – сколько раз ты был женат?
– Почему тебя это интересует?
– Если не хочешь, можешь не отвечать.
– Три раза.
– О, Господи, – сказала она.
– Вот именно, – отозвался он. – О, Господи.
– Это нормально для Америки?
– Не совсем, – сказал Джек.
– Какой была твоя первая жена?
– Зачем это тебе? – спросил Джек.
– Я хочу знать, как ты будешь говорить обо мне, когда мы расстанемся. Она была хорошенькая?