Джек не собирался сообщать Делани, чем он рисковал, бросив Моррисона на две недели.
Трудишься в поте лица, защищая цивилизацию, малыш? – спросил Делани.
– Двадцать четыре часа в сутки, – ответил Джек.
– Русские тоже забыли о сне?
– Мой шеф уверяет меня в этом, – сказал Джек.
– Господи, – сказал Делани, – возможно, нам следует взорвать этот мир. Как ты думаешь, когда планета расколется пополам, документы с цифрами доходов погибнут?
Нет, – ответил Джек. – Они останутся на микрофильмах, хранящихся в подземных сейфах.
– Ты отнимаешь у меня последнюю надежду, – сказал Делани. – Объясни, чем ты занимаешься в Париже со своими вояками?
– Всем понемногу, – пояснил Джек. – Принимаю прибывающих в Европу конгрессменов, когда мой начальник занят; строчу отчеты, отбиваюсь от газетчиков, сопровождаю фоторепортеров, уводя их подальше от секретных объектов, сочиняю спичи для генералов…
– Давно ли ты выучился писать?
– Любой человек, знающий, что в слове «устрашение» пятая буква – «а», а не «о», годен для составления подобных речей.
Делани раскатисто засмеялся.
– И как тебя занесло на такое место?
Это произошло случайно, – ответил Джек. Как и все в моей жизни, подумал он.
– Одним воскресным днем я играл в теннис на кортах Сен-Жермен, – сказал Джек, – в паре с одним полковником из ВВС. Мы выиграли. Он не захотел терять надежного партнера и предложил мне эту работу.
– Полно заливать, – сказал Делани. – Такие легкомысленные люди не встречаются даже среди офицеров ВВС. Наверняка он о тебе уже кое-что знал.
– Конечно, – согласился Джек. – Ему было известно, что когда-то я работал в кино; натовцы собирались заказать документальный фильм о своей организации, и тут подвернулся я…
– Гвидо! – закричал Делани, обращаясь к шоферу, только что едва не врезавшемуся в такси. – Если я погибну по твоей вине, ты этого никогда себе не простишь!
Водитель повернул голову, сверкнув широкой, счастливой, белозубой улыбкой; только его темные глаза остались печальными.
– Он понимает по-английски? – спросил Джек.
Нет. Но, как всякий итальянец, восприимчив к интонации. Скажи мне, – произнес Делани, – как твоя семья? Сколько у тебя детей? Трое?
– От какой из жен? – сказал Джек. Делани усмехнулся.
– От нынешней. Сколько у тебя детей от первых двух, мне известно.
– Двое, – сказал Джек. – Мальчик и девочка.
– Ты счастлив?
Делани изучающе уставился на Джека.
– Ага, – сказал Джек.
Везде, кроме аэропортов и некоторых других мест, подумал он.
– Наверно, мне тоже следовало жениться на француженке, – сказал Делани.
Он состоял сейчас в четвертом браке; третья жена Делани стреляла в него на улице из охотничьего ружья.