Струкер внезапно перестал оказывать сопротивление. Он сказал что-то по-немецки, но официанты его не поняли.
– Довольно, – произнес Струкер. – Отпустите меня.
Официанты с опаской отступили назад. Струкер был бледен, полосы его намокли, но он подошел к столу и сел рядом с Вероникой, не глядя на девушку. Он окинул холодным взглядом зал; люди смотрели на него. Струкер поранил руку об очки Брезача, она кровоточила, пачкая залитую вином скатерть, но он не обращал на это внимания.
– По-моему, нам нужна новая бутылка шампанского, – сказал он старшему официанту, склонившемуся над ним.
В этот момент Джек не мог не восхищаться швейцарцем.
– Я очень сожалею, – сказал Джек Струкеру, – о случившемся. Мой друг, кажется, сегодня выпил лишнего.
– Да, – равнодушно отозвался Струкер, – мне тоже так показалось.
Затем он повернулся к Веронике.
– Сядь прямо, – сказал он без эмоций в голосе. – Ты уже не ребенок.
Она медленно выпрямилась. Из-за слез тушь вокруг ее глаз расплылась.
– Пожалуйста… – прошептала она.
– Не сутулься, – не повышая голоса, сказал он, начиная наказывать ее.
Больше Джеку было нечего делать возле этого стола; он поверну лея и пошел через площадку для танцев, чувствуя на себе взгляды посетителей.
Джек вызвался отвезти Брезача и Макса домой на такси. Он смыл в туалете кровь с лица Роберта и убедился в том, что кусочки стекла не попали в его глаза. Брезач воспринимал все происходящее с отрешенностью лунатика. Он не сказал ни слова Джеку и не попрощался с Холтами, Тачино и Барзелли, которые ждали Роберта на улице перед клубом, чтобы напоследок убедиться в том, что с Робертом все в порядке.
– Очень жаль, очень жаль, – огорченно произнес Холт.
Он бережно держал Берту под руку, словно инцидент в клубе напомнил ему о том, в каком жестоком мире живет его хрупкая, беззащитная жена.
– Как неудачно закончился вечер, – произнес он, печально покачав головой. – Кто мог подумать, что подобное может случиться в таком месте… в лучшем римском клубе… В Америке, конечно, это происшествие никого бы не удивило…
– Ничего страшного не случилось, – заявила Барзелли. Похоже, эпизод ее позабавил.
– Он – человек молодой. Молодежь вечно дерется. Утром все будет в порядке. Ему требуются только новые очки.
Сажая Макса и Брезача в такси, Джек услышал голос Тачино:
– Первый вечер без Тассети, и надо же… Если бы Тассети был здесь, уверяю вас, никому не удалось бы безнаказанно ударить моего гостя.
– Почему вы говорите – моего гостя? – сказала Барзелли. – Счет оплатил мистер Холт.
– Я говорю в широком смысле, – с достоинством произнес Тачино и зашагал к своему автомобилю.