– Он заявил следующее, – сказал Джек, когда официант ушел и они начали есть: – «Забудьте о прессе, Майерс, вы – конченый человек. Что они тут смыслят, в Филадельфии? В Нью-Йорке вас разорвут на куски!»
– Это на него похоже.
Деспьер сухо усмехнулся, его вилка замерла над тарелкой.
– О таком Делани я и пишу.
– Он пожалел Майерса, – сказал Джек, вспомнив побелевшее лицо сценариста и слезы, выступившие на глазах его девушки. – Лучше знать правду заранее, чем ринуться в Нью-Йорк полным радужных надежд и испытать сильнейшее разочарование.
Джек увидел, что Вероника понимающе кивнула.
Мисс Хенкен ела торопливо, как бы украдкой, словно ей редко удавалось наесться досыта и она боялась, что в любой момент ошибка, по которой она попала сюда, может вскрыться, и ее попросят покинуть ресторан.
– Что еще хорошего он сказал? – спросил Деспьер.
– В гримерную зашли режиссер и продюсер постановки, – продолжал Джек, – они тоже хотели узнать мнение Делани; повернувшись к ним Морис закричал: «Вы собираетесь везти этот балаган в Нью-Йорк? Что происходит с театром? Неужели театральные деятели окончательно утратили самоуважение? Неужто у них совсем не осталось вкуса, чувства меры, любви к своей профессии?»
Даже сейчас, спустя два десятилетия, Джек отчетливо слышал резкий, раздраженный голос, звучавший в темной комнате, он вспомнил, какие чувства испытывал, сидя перед зеркалом и восхищаясь Делани; Джек, видевший недостатки спектакля, разделял оценку Делани и презирал окружавших его людей, которые из-за слабости и сентиментальности обманывали себя. «Если бы в те годы, когда я впервые приехал в Нью-Йорк, – продолжал Делани, размахивая кулаком под носом продюсера, словно собирался ударить его, – мы увидели бы такой прогон, мы бы поспешили скрыться в горах, надеясь на то, что мусорщики сожгут театр дотла. А сегодня у вас хватает нахальства стоять здесь и заявлять мне, что вы собираетесь везти это в Нью-Йорк! Позор! Позор!»
– Что ответил продюсер? – спросил Деспьер.
– Продюсер сказал: «Мне кажется, мистер Делани, вы пьяны», после чего вместе с режиссером театра выскочил из гримерной.
Джек усмехнулся, вспомнив их паническое бегство.
– Видите, – сказала Вероника, – я вам говорила, что в молодости мистер Делани был интересен.
Она слушала Джека так внимательно, что совсем забыла о еде; Джек постоянно чувствовал, что она не отводит глаз от его липа.
– А что стало с бедолагой-сценаристом? – спросил Деспьер. – Он прыгнул в реку и утопился?
– Нет, – сказал Джек. – Делани посоветовал ему забыть о пьесе. В конце концов, как сказал Делани, если первая вещь автора проваливается, это приносит ему только пользу. Делани поведал Майерсу о том, как он семь лет вкалывал в театре, пока к нему пришло хоть какое-то признание, о том, как его выгоняли из съемочной группы в самом начале работы над первыми двумя картинами. А еще он заявил: «Послушайте, молодой человек, эта вещь никуда не годится, но у вас есть талант, и в конце концов вы создадите нечто стоящее».