Холт наградил режиссера той улыбкой, которой раньше он выразил свое уважение к Тачино. Делани все еще беседовал с Тачино, не замечая восхищения, излучаемого в его сторону с другого края стола; ласковые пальцы исполнительницы главной роли, унизанные кольцами, по-прежнему касались бедра режиссера. Джек тоже посмотрел на Делани, но не столь восхищенно, как Холт. Десять лет назад Делани не сидел бы здесь, радуясь, как глупец, этим расчетливым тайным ласкам. Десять лет назад он бы рассерженно схватил эту руку, шлепнул ею об стол, чтобы привлечь внимание людей, и велел женщине вести себя прилично.
– А эта прелестная девушка, – сказал Холт, почтительно наклонив голову в сторону Барзелли. – Когда вы видите кинозвезд на экране, вам и в голову не придет, что они могут быть такими простыми, добрыми людьми. И благодарными.
Холт постучал костяшками по столу, желая подчеркнуть сказанное. Как многие люди, обладающие большими возможностями, он весьма высоко ценил чувство благодарности.
– Это просто трогательно, какое чувство благодарности испытывает она к мистеру Делани. Мисс Барзелли сказала мне, что Делани – первый режиссер, который понял ее. Она даже готова сняться в трех его следующих картинах бесплатно, только ради удовольствия работать с ним.
Как же, подумал Джек, глядя на вялое, скучающее лицо Барзелли. Даром. Подожди, когда ее агент явится с контрактом.
– Мама от нее просто без ума, – сказал Холт.
– Кто, кто? – спросил Джек, решив, что он что-то прослушал. – Извините.
– Мама, – повторил американец. – Миссис Холт.
– А, – сказал Джек и, желая увести беседу подальше от кино, спросил Холта: – У вас есть дети?
– Нет, – отозвался Холт и вздохнул.
Миссис Холт одновременно прикладывала платок к глазам и пила шестой бокал шампанского. Мистер Холт, смешно вытянув губы, помахал ей пальцами, как няня, забавляющая лежащего в коляске младенца.
– Нет, – снова сказал он, – у нас нет детей. Здесь для нее идеальное место. Я имею в виду Рим. Она все дни проводит в музеях. Уже посетила все церкви. Она – католичка, но у нее очень артистическая натура. До замужества она преподавала игру на фортепиано в Талсе. У нас дома два больших рояля. Мы здесь живем в палаццо – по-итальянски это значит «дворец», – но пианино там сломано. Во время войны дом занимали немцы.
Вероятно, мне следует встать, вернуться в отель и поискать Брезача. Он хоть и держал в руке нож, но разговаривать с ним было интереснее.
– Мама очень хочет, чтобы я основал компанию с мистером Тачино и мистером Делани. Для производства трех картин, – сказал Холт, смакуя терминологию волшебного мира. – К тому же ей нравится жить за границей в недорогом палаццо. У нее есть брат – знаете, какими иногда бывают братья…