Дора шла чуть впереди, настороженная, как разведчик. Перед тем как свернуть в очередную улицу, приостанавливалась и напряженно всматривалась в темноту. Два раза она отступала и выбирала другой путь.
– Вот дураки! Прячутся в подворотнях, а без курева не могут. Светят своими сигаретами, за три километра видно!
– Кто дураки? – спросила Хелен.
– Шпики, ночная полиция. Советую тебе обходить их стороной.
– А как их отличить?
– Легко: они повсюду, они накачанные, тупые и ходят парами.
Они поднялись уже довольно высоко, и Хелен стала узнавать улицы, по которым прошлой ночью ехала с Голопалым. Остановились перевести дух.
– Ресторан Яна вон там, внизу, – Дора показала пальцем. – Как раз над фабрикой. Видишь ее?
В небо тянулись три высокие кирпичные трубы. Из одной поднимался серый дым, нерешительно зависая в безветренном воздухе. В северной стороне виден был и Бродяжий мост, под которым мигало несколько огоньков, а еще дальше – дворец за рекой, нависший над городом темной громадой.
Когда девушки добрались до кладбища, Бартоломео еще не было. Они встали над обрывом, высматривая, не покажется ли он внизу. Луна зашла за облако и едва просвечивала бледным пятном. Хелен подышала на окоченевшие пальцы.
– Неужели так опасно разговаривать там, внизу, в тепле?
– Да, – сказала Дора. – Фаланга повсюду внедряет своих шпионов. Везде могут быть уши, даже там, где ты считаешь себя в безопасности: в коридорах, в столовой, в твоей комнате… За господином Яном следят в оба. Если хоть кого-нибудь в его заведении поймают на антиправительственных речах, не пройдет и часу, как его арестуют, а ресторан закроют. В городе то же самое, скоро сама убедишься. А здесь, по крайней мере, можно быть уверенной, что тебя не подслушают: любого, кто подходит оттуда, видно издалека, а те, кто там, за стеной, – им глубоко наплевать на все разговоры!
Словно в опровержение ее слов ржавая калитка кладбища с протяжным стоном приоткрылась, и из темноты выступила высокая тонкая фигура: Бартоломео.
– Ты нас ждал на кладбище? – удивилась Милена.
– Да, – ответил юноша, подходя к ним, – а ты много мест знаешь спокойнее и безопаснее?
– А покойников не боишься? – спросила Хелен, глядя на него с уважением.
– Нет. Покойники никого не трогают. Вот живых приходится опасаться. Ну, давай, рассказывай про Милоша…
Хелен прочистила горло и стала рассказывать – с самого начала: как они забрались на крышу интерната, как наблюдали этот дикий спектакль – годовое собрание, как выступал Ван Влик, как они пошли освобождать Катарину, которая оказалась уже свободной, – и дальше, стараясь не пропустить ни одной подробности: про их побег, про ночь в автобусе, про снег и холод, про страшную битву Милоша… Бартоломео слушал и только вздыхал и мотал головой. Он знал, что его друг отважен и великодушен, но чтоб пойти с голыми руками против двух мужчин и шести псов, защищая его, Бартоломео…