– А почему я, собственно, должен куда-то идти? – громко сказал приезжий. – Какого черта!
Собеседников не было, но это его не смутило. Собеседники во всем городе спали и видели такие сны, какие заслуживали.
– А почему я, собственно, должен куда-то идти? – сказал приезжим. – Это мои переулок. Хватит. Есть великие поэты, и слава их вежливо гремит по вселенной. Пусть. Я не замахиваюсь. Но это мои переулок. Я сам его выбрал, и значит, я сшит по его мерке. Пусть. Я поэт этого участка вселенной.
Он расстелил плащ на мокром газоне и положил мешок в головах. Потом он поднял с травы белеющее в сумерках вчерашнее меню и написал на нем крупными буквами «УЧАСТКОВЫЙ ПОЭТ. ПРИЕМ от 7 до 17».
Он повесил объявление на сучок и улегся поспать под деревом.
Хватит…
И тут к нему подошли акушерка, парикмахер и гробовщик. Не было только дворника, потому что крокодил умер по ошибке, а его уже начинали любить, и не было официантки, потому что музы не любят тех, кто сдался. Не было также Хроноса. Но какое дело времени до неприятностей поэзии.
– Если я откажусь от поэзии, незачем жить, – сказал им приезжий. – Если я откажусь от жизни – поэзия не нужна… Старая безвыходная байка; с тонущего парохода упали в воду жена, муж и его мать. Кого спасать, если можно спасти только одного?
– Настоящая мать всегда пожертвует собой… – сказала Венера Михайловна.
– А как после этого жить сыну? – спросил Амедей Гофман.
– Значит, нет выхода… – сказал Саша Македонский.
– Есть выход, – раздался громкий и пренебрежительный голос. – Не допустить гибели парохода. Наступила тишина.
– Кто это сказал? – спросил приезжий. – Ты?
– Нет.
– Ты? Ты? Ты?…
– По-моему, это сказал репродуктор… – нерешительно промолвил гробовщик Саша.
– Это ты сказал? – спросил приезжий молчавший репродуктор.
– Да, я, – ответил репродуктор на столике кафе.
– Мы же тебя выключили вчера.
– Меня выключить можно. Время нельзя выключить.
– Опять какая-то сказка… – сказал Амедей Гофман.
– Почему сказка? – сказал репродуктор. – Сегодня Хронос выглядит так. Разве совесть – это сказка? Дурачок. Нет такой сказки, которая бы не исполнялась.
– Розовая болтовня, – сказал приезжий. – Я тоже так считал когда-то.
– Конечно, – сказал Хронос. – Сказки сбываются не тогда, когда их выдумывают. Но неужели ты такой прохвост, что не поработаешь на сказку, даже если не доживешь до счастливого конца?
– Я не прохвост, – сказал приезжий. – Я просто устал.
– Усталость проходит, – сказал Хронос. – А сказка – самая реальная вещь на свете.
– Замолчи… Я не могу стать ребенком, – сказал поэт.
– Ты никогда не переставал им быть… Ты же взрослый человек. Ну… ты… ты же прекрасно понимаешь, что только детские ценности чего-нибудь стоят на этой земле. Слушай команду!