И все опять стало хорошо. Впереди прекрасное путешествие. Мы сидим вокруг ровного жаркого костра - у папы он получился очень деловой, добрый и уютный, - пьем чай с хвойными иглами, и все вокруг становится теплее и светлее. Опять выглянуло солнышко. И не пугал дальний опасный путь и суровая первозданная природа. Она нам стала очень нравиться.
Алешка отвалился от чая и без перерыва принялся за чернику - благо даже от костра для этого отходить не нужно было - только руку протяни: крупная, как виноград, черная и спелая, полная витаминов. Папа поднялся, прошел в глубь леса, побродил там и принес маме несколько желтых ягод морошки, прямо на длинных стеблях. Мама улыбнулась ему, а он опять похвастался:
– Это еще что! Я тебя тут в жемчуга одену! Дай только срок.
– Слыхали уже, - отмахнулась мама. - Пятнадцать лет.
Тогда папа посмотрел на часы и сказал:
– Пора. Завтра до полудня нам надо добраться до Лесозавода. В путь.
Мы вымыли котелки морской водой, залили костер и снова вышли в море.
И шли почти до вечера, пока не остановились на ночлег.
Первая наша походная ночевка тоже ознаменовалась событием. Вообще почти каждая ночь в путешествии была с приключениями…
– Здесь песчаное дно, - сказал папа, когда мы приставали к берегу. - Только сейчас прилив, и его не видно. Ночевать здесь будет не опасно.
И мы не стали возиться с палаткой, а, напившись чаю с гречневой кашей, улеглись прямо в лодке, в каюте. Папа плотно зашнуровал вход в нее, хотя был уверен, что на воде, при легком ветерке, комары нас не достанут. И мы залезли в спальные мешки и под одеяла. Мама загасила свечку, и стало тихо и темно. Так тихо, что был слышен легкий плеск волны в берег и шум сосен от ночного ветра.
Лодка тихонько моталась и покачивалась на якоре, который мы соорудили из обрывка железной цепи, собрав его в тяжелый комок. За бортом иногда что-то всплескивало, наверное, рыба…
Я открыл глаза от того, что папа вдруг сильно навалился на меня, а мама недовольно проворчала Лешке сквозь сон: «Ляг на место». Происходило что-то непонятное - казалось, что лодка не спеша начинает крениться и все сильнее и сильнее заваливается на борт. И я совсем проснулся в тревоге: мне почудилось, что под нашу лодку поднырнул кит и стал всплывать, и что наша лодка, наклоняясь все больше, вот-вот перевернется и скатится с его круглой мокрой спины.
Я хотел вскочить, но на мне ворочался и ворчал папа. А мама все сильнее воевала с Алешкой. Мы все спутались руками и ногами в какой-то клубок. Наконец мы окончательно проснулись и, барахтаясь, выбрались друг из-под друга. Папа раздернул полог - стало светло - и, выглянув наружу, удивленно присвистнул. Лешка тоже высунулся и тоже свистнул.