– Да мы богачи! - бодро сказал папа, чтобы мы не вздумали унывать. - С такими запасами мы здесь хоть целый месяц проживем.
– Еще чего! - не согласилась мама. Тоже очень бодро. - У меня губная помада кончается.
– Вот это беда, - фальшиво посочувствовал папа. - С голоду умрешь?
– Я ее ем, что ли? - возмутилась мама.
– Вместе с пищей, - уточнил Алешка. - Одна женщина за свою жизнь съедает вместе с пищей около шестнадцати тонн помады.
– Не ври! - рассердилась мама. - Что это за женщина? Ты посмотри на меня - какая я худая.
– Что не ври! В газетах писали.
– Когда это ты газеты читал? - совсем разошлась мама.
– Все, все! Не об этом речь, - вмешался папа. - Речь о том, как нам теперь жить.
– Выжить! - по существу поправил Алешка. - Раз уж мы наелись, то сейчас самое главное, как говорит капитан…
– Гудки подавать? - улыбнулась мама. - SOS?
– Дом строить, - скептически осадил ее Алешка. - Ночь на дворе.
И верно. Хоть еще и не ночь, но уже вечер. Довольно холодный.
Папа опять стал распоряжаться. Он велел нам с Алешкой не терять времени и ломать побольше лапника - на пол и крышу, как он сказал, а сам пошел искать место для дома.
На самом деле, как я сразу догадался, он хотел обыскать весь остров, чтобы убедиться, что на нем никого, кроме нас, нет.
Вернулся он довольно скоро - островок ведь крохотный - и сказал, что нашел очень уютное место неподалеку.
Мы взяли по охапке колючих еловых веток и пошли на новоселье.
Местечко и правда было очень уютное, сумел папа выбрать. Оно находилось в защищенной от ветра низинке, где лежали рядышком три больших прямоугольных камня - получилось между ними что-то вроде комнаты. Только без потолка. И без одной стены.
Для начала папа велел нам с Алешкой запихать в щели между этими камнями еловые лапы и мох, чтобы не дуло сквозняком и внутри держалось тепло. А маму послал за водой и велел ей готовить чай. А сам стал рубить сухие жерди и укладывать их сверху на камни, чтобы сделать крышу.
Мне пришлось несколько раз сбегать на прежнее место за лапником и оставшимися вещами. И я с тревогой заметил, что ветер усиливается и волны начинают взлетать на берег с шумом, плеском и мутной пеной. Быстро набежали откуда-то черные холодные облака. Утки все исчезли - попрятались. Только чайки еще метались над морем с противными злорадными криками.
– Кажется, шторм начинается, - сказал я папе. - Делай крышу покрепче, а то ветром сорвет.
– А как же! - улыбнулся папа. - Тоже у Акимыча научился.
На жердях, которые он укладывал на камни, папа оставил длинные обрубки сучьев и сейчас размещал на них лапник так, чтобы эти сучья удерживали его от порывов ветра. И чтобы дождь не пролился в нашу квартиру. Чтобы протечки не было, сказал Алешка, который настилал лапник внутри и время от времени шипел, потому что исколол об иголки все руки.