* * *
Питер целых полчаса дожидался его на террасе кафе, где они обычно встречались. Но стоило ему увидеть Джонатана, как от его раздражения не осталось и следа. Он вскочил, чтобы помочь другу сесть.
— Что происходит? — спросил он с испугом.
— Что происходит со всеми нами? — простонал Джонатан с потерянным видом.
Битый час после этого он рассказывал Питеру, как за считаные дни расшаталась вся его жизнь.
— Я знаю, что тебе надо сказать Анне! — не выдержал Питер. — «Дерьмо!» — вот что ты должен ей сказать.
Он так разъярился, что посетители за соседним столиком замолчали и стали прислушиваться к их разговору.
— Что, пиво не по вкусу? — напустился на них разошедшийся Питер.
Пристыженное семейство отвело взгляды.
— Брань и агрессия ничего не дают, Питер. Этим беде не поможешь.
— Я не допущу, чтобы ты пожертвовал своей жизнью ради этой картины, даже если бы она тянула на десять миллионов!
— Под ударом не только моя жизнь. Угроза нависла и над тобой, и над Кларой.
— Ну, так отрекись! Скажи, что у тебя возникли сомнения в подлинности картины, и дело с концом!
Джонатан бросил на стол номер «Уолл-стрит Джорнел», за ним — «Нью-Йорк тайме», «Бостон глоб» и «Вашингтон пост» — информацию опубликовали всюду.
— И это не считая еженедельников, которые выйдут сегодня, и ежемесячных изданий. Давать задний ХОД поздно. Я подписался под свидетельством о подлинности и вручил его твоим лондонским партнёрам. Когда Анна передаст свои фотографии прессе, неминуемо разразится скандал. «Кристиз» вчинит иск, адвокаты Анны станут им подпевать. Даже если мы избежим тюрьмы, в чём я сильно сомневаюсь, на тебе как на профессионале будет поставлен крест, на мне тоже. Клару ждёт разорение. В её галерею никто больше носа не покажет.
— Но ведь мы ни в чём не виноваты, чёрт возьми!
— Да, но это известно только нам троим.
— Я считал тебя оптимистом, — сказал Питер, в отчаянии ломая руки.
— Сегодня вечером я позвоню Кларе, — сказал Джонатан со вздохом.
— Чтобы сказать, что больше её не любишь?
— Да, чтобы сказать, что больше её не люблю — потому, что этого требует моя любовь к ней. Предпочитаю позаботиться о её счастье, а не тащить её за собой, навлекая на неё беду. Это и значит любовь, правда?
Питер подавленно посмотрел на Джонатана.
— Вот, значит, как? — Питер подбоченился. — От любовной тирады, которой ты меня сейчас попотчевал, прослезилась бы моя бабушка. Я сам тоже пустил бы слезу, если бы ты не заткнулся. Ты случайно не переел в Лондоне пудинга?
— Ну и дурак же ты, Питер! — отмахнулся Джонатан.
— Может, и дурак, зато ты уже улыбаешься. Хватит пичкать меня враками, я тебя раскусил. Бедные тоже женятся! Если твоя экс-невеста воображает, что сможет нам помешать, то мы ей покажем, что тоже не лыком шиты.