Наконец, показались разведчики. Старший отряда, пожилой монгол в русском коническом шлеме, верно, снятом с убитого уруса, подъехал к Эрдегену.
– Село пусто, Эрдеген-бек, – сказал монгол. – Никого, даже собак нет. Урусы сбежали, узнав о нашем приближении.
– Хош![67] – сказал тысячник. – Пусть передовая сотня входит в село. Дома не жечь, беречь алафа.[68] Искать везде спрятанное зерно для коней.
– Понял, Эрдеген-бек.
– Эй, смотрите, что это там?
Эрдеген недовольно посмотрел в ту сторону, откуда раздался удивленный возглас – все воины, как один, смотрели в небо. Тысячник поднял глаза. Над селом парила большая птица. Парила странно, то взмывала к облакам, то ныряла к самой земле.
– Это птица, – сказал Эрдеген. – Вы что, глупые желтые дураки, птицы не видели?
– Эрдеген-багатур, у нее хвост змеиный!
– Первая сотня, вперед! – скомандовал тысячник. – Вперед, монголы!
Сам он стоял возле бунчука с выкрашенными киноварью конскими хвостами на верхушке, чтобы, как только передовой отряд войдет в село, двинуться следом. Но конница вдруг встала, до слуха Эрдегена донеслись изумленные вопли и испуганное ржание лошадей.
– Чего там копаются эти собаки? – разозлился тысячник уже не на шутку. – Вперед!
Мгновение спустя он и сам замер с открытым ртом, потому что птица, которую они увидели вначале, подлетела ближе и оказалась вовсе не птицей. А чем-то другим – и страшным.
– Продолжай, доблестный Тенгиз-нойон.
Покоритель вселенной Бату-хан отпил глоток кумыса из золотой чаши, взятой в соборе города Ульдемир. Одноглазый старый Субэдей не сводил своего единственного выпученного глаза с Тенгиз-нойона. Когда-то непобедимый тысячник выглядел ужасно; покрытое пузырями и язвами от ожогов лицо, на месте одного глаза вздувшаяся кровоточащая опухоль, левая рука, обугленная и скрюченная, безжизненно висит на перевязи. От золотистого байберекового чапана остались одни лохмотья, будто почтенного Тенгиз-нойона факелами жгли.
– Мне сказали, – заикаясь, продолжил Тенгиз-нойон, – Эрдеген-багатур дал приказ входить в урусское село. И тут появилось это чудовище. Оно камнем свалилось с неба, сделало круг над головами воинов, а потом дохнуло на них огнем. Великий хан, это была самая страшная бойня из всех, что я видел за двадцать лет походов, клянусь вечным, синим небом!
– И что же Эрдеген-багатур?
– Мне донесли позже, что он погиб в первое же мгновение. Люди вспыхивали, как сухой камыш, о мой хан. Выжившие потом рассказывали – пламя было такой силы, что мясо на людях и лошадях выгорало в один миг, оставляя от моих доблестных воинов одни обугленные скелеты! В один миг погибло больше трехсот отборных воинов.