Здание анатомички, как называли ее студенты-медики, стояло во дворе института и несколько на отшибе, так как заодно являлось моргом, а другие кафедры не хотели пропитаться насквозь запахом формалина. Попрощавшись с заключительной группой студентов, увлекшейся рассказом Евгения Ильича об изменениях в органах человека, страдающего прогрессирующей формой диабета, Евгений выпил «чекушку» водки, припасенной в шкафу, а за ней и вторую. Когда изображение поплыло у него перед глазами, патологоанатом понял, что сегодня он домой не явится и не сядет за руль автомобиля. Постников выпил чая с хлебом и консервированными шпротами, затем спустился в подвал, где в одном из патологоанатомических отсеков располагались трупы. Двое из них все еще лежали на столах, так как Евгений еще не завершил над ними процесс вскрытия и исследования. В другой комнате располагалась препараторская, где готовились и заспиртовывались в банках новые препараты для студентов. В третьей комнате, рядом с железной ржавой раковиной и старым, выкрашенным масляной краской шкафом, стояла раскладушка Евгения.
Он снял свой костюм, аккуратно повесил его на плечики, чтобы тот не помялся и чтобы завтра встретить студентов как ни в чем не бывало, бодрым и опрятным, словно только что приехал из дома. Евгений снял ботинки и носки, предварительно их понюхав и решив, что еще пару дней можно не стирать, и лег, накрывшись старым шерстяным одеялом в крупную клетку без пододеяльника. Дело в том, что, кроме как спать, делать в этой каморке было нечего. Даже окно в ней наглухо заколотили листами фанеры, спасаясь от назойливых любопытствующих, которые прорывались в анатомичку медицинского института «посмотреть мертвецов». Наиболее нервные и чувствительные особы теряли сознание, разбивая лбы и носы об асфальт или стены. Сотрудникам кафедры надоело бегать вокруг здания с бинтами и нашатырем, и они, не долго думая, заколотили в подвальном помещении все окна, а на первом и втором этажах закрыли обзор плотными жалюзи.
Евгений свернулся калачиком и погрузился в сон. Принятый на грудь алкоголь приятно раскачивал его сознание на волнах, пока резкие, противные удары не вернули его к обыденной действительности. Евгений открыл глаза и даже не сразу понял в кромешной темноте, что кто-то что есть силы барабанит в фанерное окно.
«Совсем ополоумели, – подумал он, – уже ломятся фанеру выбить, лишь бы только на труп поглазеть! Что за народ!? Небось опять наркоманы обкуренные! Вот я им сейчас покажу!»
Он встал, надел ботинки на босу ногу, включил тусклый свет и пошел, ругаясь, открывать дверь. Собираясь заодно припугнуть хулиганов, взял со стола отрезанную у трупа конечность. Евгений Ильич поднял щеколду и выглянул наружу, протягивая вперед окоченелую руку.