Помреж спокойно ответил: «Доигрывает в публике».
Мы хохотали и шутили по всякому, даже не всегда подходящему для юмора поводу.
Андрей Кремлев нечаянно факелом поджег халат на Додике Тункеле. Будущий поэт, а пока юниор Виктор Гусев вместе с привинченной к полу мебелью упал в люк и угодил в трюм. Я провалился в пропасть с конструкции высотой с трехэтажный дом и попал на кучу комбинезонов, что меня и спасло. Мы с Виктором Гусевым по-настоящему чуть не повесили артиста Лосева, играющего негра. Его судили судом Линча. Изображая разбушевавшихся расистов, мы надевали на беднягу негра мешок, привязывали сзади две веревки: одну фальшивую, изображавшую петлю, а другую прикреплявшуюся незаметно к кожаным подтяжкам с поясом. Только из-за дыма и угара мы как-то ошиблись. И когда бедняга стал хрипеть и материться из-под мешка, мы поняли свою ошибку. Еще секунда, и артист задохнулся бы на самом деле.
Мы сняли его из петли. Удивленные зрители увидели, как два куклуксклановца, подобрав халаты, бросились бежать от только что повешенного негра.
Клянясь отбить охоту вешать негров, он догнал нас, собираясь избить.
Мы спрятались на колосниках, под самой крышей, над сценой. Там мы сидели до утра, кашляя и задыхаясь от дыма. Ведь после проклятого взрыва весь дым устремлялся именно туда.
Когда Лосев понял, что вешанье негров не наша прямая профессия, и узнал, что мы раскаиваемся, он нас простил.
А я, став на колени, чтоб быть поменьше, показывал за кулисами пиротехника Сероянца. Я приклеил бородку, усы и хриплым голосом командовал:
– Взрив! Дим! Огнь! Это и есть зрелищ! Артист не нужен! Что нужен: взрив, дим, огнь!…
И вдруг хохот слушателей прервался. Передо мной стоял сам пиротехник Сероянц. Он понял, что я изображаю его. Подергал себя за бородку. Подкрутил усы. Крикнул:
– Бездарность всегда завидовал талант. Носатый дурак!
Он возненавидел меня, пиротехник Сероянц. Когда мы встречались в буфете, он отворачивался. Юниоры предупреждали: старик зол и мстителен. Он сведет со мной счеты.
И надо же так случиться, что наши судьбы неожиданно пересеклись. Было это на спектакле «Барометр показывает бурю», посвященном революции пятого года.
Вся труппа была занята. Астангов играл Гапона, Дмитрий Орлов – Победоносцева. Я изображал народ, полицию, армию, думу… В спектакле было много выстрелов, взрывов, движения на всех ярусах многоэтажной конструкции. Мне дали в руки настоящую винтовку, заряженную холостыми патронами.
Хотя пьеса была написана известным беллетристом и историком Насимовичем, бури в искусстве она не произвела и следа особого не оставила. Кроме следов на моем носе.