– Откройте…
– Вы считаете это уместным? – на всякий случай спросил Дёготь. Француз промолчал и коминтерновец выдавил на клетчатую скатерть пять блестящих горошин. Грани алмазов вспыхнули, запалив огоньки в глазах француза.
– Почему камни, а не деньги, как обычно?
– С драгоценностями обращаться проще, чем с купюрами. Меньше хлопот с перевозкой.
Положив на стол шляпу, француз подгреб мешочек и камни поближе.
– Я все-таки предпочел бы деньги.
Дёготь вопросительно поднял брови. Француз пояснил.
– У купюр не бывает истории, как у камней. Это ведь из царских сокровищ?
«Так вот ты какой, французский социалист!» – почти с удовольствием подумал Дёготь – «Ты не товарищ. Ты – попутчик!» и отрицательно качнул головой.
– Нет. Это из народных сокровищ. Откуда у царей сокровища? Вы когда-нибудь видели царя с кайлом или с лопатой?
Француз не ответил. Хмыкнул только.
Звякнул входной колокольчик. Дёготь вновь рефлекторно посмотрел на дверь. Долгую секунду он вглядывался, надеясь, что огляделся. Черт! Вот оказывается к чему попы сняться!
– Уходите, – сказал он негромко, – немедленно уходите…
Француз, не переспрашивая, поднялся и пошел к стойке. Вовремя!!! Новый гость остановил свой взгляд на столике у камина. По тому, как тот улыбнулся, чекист понял, что его узнали. Новый посетитель снял шляпу, рукавом плаща смахнув брызги с лица.
– Здравствуйте, товарищ Дёготь! – сказал он по-русски. – Чертовски рад вас видеть в наших палестинах!
В голосе плескалось такое облегчение, что тот, кто понимал по-русски, порадовался за него. Догнал! – звучало там, – Загнал!! Настиг!!!
Притворяться и тянуть время не имело смысла. Тем более, что преследователь вроде бы был один. Пока один.
– Господин Бурцев! Какая радость!
Агент Коминтерна оттолкнулся ногами и вместе со стулом упал навзничь. Падая, он выхватил браунинг и дважды выстрелил.
Он, кажется, задел беляка, но даже обрадоваться этому не успел. Стекло витрины разлетелось, впустив в кафе еще двоих. Они еще не видели противника, и стволы револьверов угрожающе исследовали внутренности кафе. На счастье Дёгтя парижане, только что безучастно потреблявшие кофе и аперитивы, повскакивали с мест и заметались по залу.
Дёготь успел увидеть, как его депутат, перепрыгнув через беляков, выбежал на улицу и сердцу стало полегче. Теперь беспокоиться нужно было только об одном себе.
Стрелять Дёготь не спешил. Выстрелить, значило обозначить себя, а три револьвера против его браунинга все-таки слишком несправедливо. Ухлопают и довольно быстро.
В его планы это не входило. Гораздо больше пользы будет, если он не падет смертью храбрых, а тихонечко отступит.