«Так вот», – продолжил Монтарон, – «есть подходящая работа в Нешкеле».
«У меня дела в „Дружественной Руке“.
«Так тебе что, не нужна работа, что ли?»
Абделю была, в общем-то, очень нужна работа, но были данные обещания, и был этот Кхалид и другие, ожидавшие Гориона в Дружественной Руке. Придорожная гостиница была трех дней хода на север, а Нешкель был в полных десяти днях хода в прямо противоположном направлении.
«Что за работа?» – спросил Абдель.
«Это та работа, которой, как я думаю, ты занимаешься постоянно», – сказал халфлинг, – «причем попотеть там придется изрядно. Исходя из того, что я слышал, там какие-то проблемы с тамошними шахтами».
«Сначала я должен заглянуть в Дружественную Руку», – решительно сказал Абдель, – «там люди, которые меня ждут, но мне очень нужна работа «.
«Значит, сначала придорожная гостиница, так?» – спокойно спросил Кзар, и в темноте Абдель не смог разглядеть к кому обратился волшебник.
«Да, сначала Дружественная Рука, потом Нешкель. В любом случае я предпочитаю смотреть сны в настоящей кровати», – задумчиво ответил Монтарон.
Проведя три дня в дороге по направлению к Дружественной Руке, Абдель должен был признать, что неотесанный халфлинг начинает ему нравится. Он был странным, это несомненно. Он мог жаловаться непрерывно весь день, что солнце светило слишком ярко, даже если небо было пасмурным и серым большую часть дня. Его отвращение к свету было иногда глупо, а иногда оно раздражало. Монтарон развлекался за счет своего человеческого спутника, Кзара, и часто поддразнивал его, подбрасывая мелкую гальку и прутики, делая вид, что хочет попасть в голову высокого волшебника, когда тот шёл впереди него.
Абдель был готов гораздо на большее, чем просто дразнить Кзара. Ему было страшно скучно, время тянулось ужасно медленно и наёмник готов был со скуки удавить его.
У Кзара был дурацкий способ разговаривать, который смущал и раздражал одновременно; он повторял слова без всякой на то причины; он молчал когда должен был говорить; говорил, когда не мог сказать ничего полезного. Волшебник дергался буквально все время, и хотя Абдель чувствовал жалость к нему сначала, то потом он только и думал о том, каким способом прихлопнуть его.
Ему оказалось вполне по силам игнорировать раздражительного волшебника пока они шли, но когда они остановились, чтобы разбить лагерь на ночь, Кзар сказал ему то, что Абдель всегда хотел услышать.
«Я знаю», – сказал ему Кзар, – «кто твой отец – точнее кем был твой отец».
Абдель резко выпрямился и Монтарон, громко радовавшийся наступившей темноте, вдруг замолчал, точно кость встала ему поперек горла.