Ноги Игуса подломились, и он издал пронзительный крик боли. Из-за голенища сапога Абдель выдернул серебряный кинжал, тот, который Горион подарил ему в день его совершеннолетия. Перерезав Игусу горло, он следил, как медленно затухает жизнь в его глазах. Улыбаясь этому зрелищу, он знал, что Горион не одобрил бы это. Только сейчас Абдель понял, что его отец продолжал сражаться. Вдруг из теней выступил человек с тяжелым арбалетом, его темные глаза прищурены – утреннее солнце светило ему в лицо. Новая кожаная куртка скрипела при каждом движении. Рыжие волосы растрепал утренний ветерок. Он медленно навел свое оружие на Гориона.
Абдель закричал, – «О…»
Арбалет выстрелил, посылая тяжелую стрелу со стальным наконечником в направлении своей жертвы.
«…те…»
Стрела глубоко вонзилась в глаз Гориона.
«…ц!»
Еще до того как дергающееся в конвульсиях тело опустилось на гравий, Абдель понял, что единственный отец, которого он когда-либо знал, был мертв.
Алая пелена ярости застлала его взгляд, в ушах зазвенело, во рту появился неприятный привкус. Абдель потерял способность ясно мыслить. Он бросился в сторону калимшита с скимитаром, оказавшегося ближайшим из двух оставшихся бандитов. Тяжелый серебряный кинжал Абделя яростно рассекал воздух перед ним. Калимшит ловко отпрыгнул назад и поднял своё оружие.
Раздался лязг металла и калимшит произнес первые буквы имени одного из забытых богов, когда клинок Абделя расколол изогнутое лезвие (две трети клинка, вращаясь в воздухе, отлетели в придорожные кусты) и калимшиту только и осталось, что следить за его полетом, и пятиться подальше от сверкающего кинжала Абделя.
Нога калимшита попала в колею от повозки, и он, потеряв равновесие, упал на спину, благодаря чему клинок Абделя немного не достал до его горла.
Абдель, издав звериное рычание, рванулся вперед и нанес еще один удар, почувствовав дрожь, прошедшую вдоль широкого лезвия его ножа, и неожиданное сопротивление.
Возможно, калимшит успел заметить, как его сломанная сабля последний раз отскакивает от земли, прежде чем мир закружился перед его глазами, и нечто влажное и липкое забрызгало его лицо. В его отсеченной голове может и теплилась жизнь достаточно долго для того чтобы он увидел это, но когда она и тело коснулись земли, калимшит был уже мертв.
Арбалетчик не стал слишком долго раздумывать над тем стоит ли ему проклинать все на свете, молить о пощаде или же поддаться охватившему его ужасу. Он был далеко не самым умным человеком на Побережье Меча, но он знал, когда надо повернуться спиной к противнику и бежать, спасая свою жизнь.