«Я всё бы отдал, чтобы иметь то, что имеешь ты», – подумал Ацуи. Он со всей силы нанес удар в незащищенную шею врага. Вместо того чтобы парировать удар, монах отклонился назад, поймал руку Ацуи с мечом своей свободной рукой и, вывернув ее, скинул юношу с седла. Как только Ацуи упал на землю, его шлем с золотыми рогами слетел с головы. Сразу же монах наклонился над ним, направив меч в горло Ацуи. Юноша закрыл глаза.
– Кто ты? – сверху донесся до него грубый, хриплый голос.
– Для себя вы сделали всё хорошо, – сказал Ацуи. Он открыл глаза. Зиндзя изучал его лицо, озадаченно нахмурившись.
– Покажите мою голову любому из ваших пленников, и они назовут моё имя. Если вы оставите пленников в живых!
– Твоё лицо мне знакомо, – сказал шике. – Я не хочу убивать такого молодого человека, как ты. Пожалуйста, назови мне свое имя!
«Я не хочу жить, – подумал Ацуи. – Неужели в довершение всего я должен вынести позор пленения? Пытки и расчленение? Нет!»
С отчаянием в голосе он сказал:
– Я Такаши-но Ацуи, сын Такаши-но Кийоси, внук Такаши-но Согамори.
Зиндзя выглядел потрясенным.
– Ацуи, сын Кийоси? Твоя мать госпожа Шима Танико?
– Да. Если вы хотите оказать мне добрую услугу, постарайтесь передать ей известие о моей смерти. Хотя я не знаю, где вы сможете найти её. Вы можете также послать прощальное приветствие моей жене, принцессе Садзуко. Она осталась в столице с нашим сыном, когда Муратомо захватили город.
«Теперь, – подумал Ацуи, – Садзуко должна будет найти другого отца для Саметомо».
Зиндзя медленно выпрямился, убрал меч от горла юноши.
– Пожалуйста, дай мне свой меч и встань.
Шатаясь, Ацуи встал, отдал меч. Монах произнёс:
– Обоюдоострый, резкий изгиб начинается от рукоятки, золотые и серебряные вставки, – это, должно быть, знаменитый Когарасу. Давным-давно я хотел забрать этот меч у твоего отца!
– Жаль, что не попробовали, – сказал Ацуи. – А то бы он убил вас.
– Возможно, – сказал монах с горькой улыбкой. – Я никогда не был с ним близко знаком.
Ацуи заметил, что из доспехов монаха то там, то здесь торчали острия стрел. Стрелы попали в него, но металлические полоски и накладки из брони спасли его. Однако, так же как и у доспехов самураев, правый бок монаха был уязвим. Передняя, левая и задняя части брони были одним целым, а на правой части доспехи скреплены отдельными завязками. Очевидно, зиндзя решил не убивать его. Он стоял, держа Когарасу, и смотрел на море. В мозгу Ацуи пронеслась мысль о том, какой славы мог бы удостоиться человек, убивший пресловутого шике Дзебу. Ацуи убил нескольких врагов в небольших схватках, предшествующих поражению Такаши у Итиноты, но побеждённые им враги не принесли ему большой славы. Оскверненные руки монаха-демона держали Когарасу, но он не взял у Ацуи кодачи – его короткий меч. Монах не заботился более о самозащите. Будет ли честным напасть на него, когда он не ожидает этого? Конечно! Долг воина всегда быть готовым встретить атаку, но это был не обычный боец, а боец, победивший тысячи самураев! Ацуи вытащил свой меч из ножен и глубоко вздохнул. С криком он бросился на зиндзя. Он со всей силы направил меч в щель между пластинами доспехов монаха с правой стороны, высоко в ребра, целясь в сердце. Мысли юноши парили высоко на золотых крыльях славы. Ацуи не увидел сверкающую дугу, которую описал меч Юкио, срубая голову юноши с плеч.