– Шутка. Разве я соврал вам хоть в чем-то?
– Формально нет.
– Вот именно! В этом состоит высший пилотаж: подозреваемый или ненадежный свидетель должен сам обмануться и выдать себя. А мастерство следователя оттачивается на окружающих, к примеру на случайных попутчиках.
– Понятно.
– Да что ж вы все принимаете за чистую монету! – возмутился Турецкий. – Черт вас побери, Дмитрий! Вы меня расстраиваете. Я к вам обратился, потому что из предыдущего нашего разговора вынес представление о вас как о человеке умном и проницательном. Вы необходимы мне в качестве эксперта.
– По политтехнологиям?
– По политраскладам.
– Тогда вам, наверное, лучше обратится к аналитикам, в МВД, я уж не говорю про ФСБ, есть соответствующие отделы. Там сидят люди не чета мне, к тому же они обладают более полной информацией.
– Дело в том, Дмитрий, что эти люди сидят в Москве.
– А мы с вами – в боулинге. В обладминистрации и в аппарате представителя президента тоже есть весьма квалифицированные специалисты.
Ранняя, не по годам, мудрость сопровождается ранним занудством, сформулировал Турецкий максиму.
– Вы телевизор сегодня смотрели, Дмитрий?
– Это вы, что ли, Соловьева взбесили?! Поздравляю, Александр Борисович! Беру все свои слова назад. Спрашивайте.
– Вы не любите Соловьева?
– За что мне его любить? Не в том дело, я недооценил масштаб вашей личности и ваших свершений. Приношу свои извинения.
– Приняты. Я могу рассчитывать, что наш разговор останется строго конфиденциальным?
– Да. Если никто не догадается, что мы встречались.
– Не должны. Собственно, я не собираюсь открывать вам никаких служебных тайн, но я думаю, что мои соображения по делу кое для кого представляют очень большой интерес. Самое обидное, я не могу понять – для кого.
– Да-да, я вас слушаю, – с важным видом закивал Голик.
– Шестого мая, в день гибели Вершинина, могли погибнуть и Соловьев, и Шангин, и Бутыгин.
– При чем здесь Шангин?
– Он принимал участие в совете директоров медеплавильного комбината и тоже был в тот день здесь, в Златогорске, правда, прилетел уже после смерти Вершинина.
– Да, вспомнил.
– Предположим, смерть Вершинина не была случайной.
– У вас есть веские основания так полагать?! – перебил «важняка» Дмитрий.
– Веских нет. Я отрабатываю все версии, в том числе самые невероятные. С вами я обсуждаю как раз такую. Итак, предположим, только предположим: смерть Вершинина не была случайной. А если и случайной, то это не та случайность, о которой все знают. Он попал в ловушку, подготовленную для другого. Меня интересует, кто из четверки Вершинин – Шангин – Бутыгин – Соловьев имел достаточно веские мотивы, чтобы желать другому смерти.