– А если покушения не будет? – спросил Денис.
– Значит, объект угрозы не среди сообщников или партнеров Дорофеева, а где-то на стороне. И значит, Дорофеев – участник аферы. А если так, зачем его убирать? С таким человеком еще много дел можно сделать. Не миллионных – миллиардных.
– «Норильский никель»?
– Все может быть. У нас слишком мало информации. Гадаем. Тем более нужно звонить Хансу Юнге. Будешь говорить ты. Он русского не знает, я немецкого. А его английский не годится для таких разговоров. Да и мой тоже. Разговор построишь примерно так… Записывай тезисы. Первое. У нас есть все основания полагать, что «Трейдинг интернэшнл», зарегистрированная во Франкфурте, является подставной фирмой. Здесь расскажешь все, о чем нам поведал Дорофеев: условия контракта, замок с камином, «роллс-ройс». Второе. Деятельность таких фирм наносит огромный ущерб германо-российскому торговому сотрудничеству и таким образом ущемляет национальные интересы как Германии, так и России. Третье. В борьбе с такого рода деятельностью интересы правоохранительных органов наших стран полностью совпадают. Четвертое. И поэтому мы просим предоставить в наше распоряжение всю имеющуюся у них информацию о фирме «Трейдинг интернэшнл»: о ее президенте Райнере и его сообщнике Фогельштейне, о финансовом положении фирмы и передвижении средств на ее счетах, а если такой информации нет, то предпринять меры к ее получению. В случае необходимости в их адрес будет отправлен официальный запрос Генеральной прокуратуры России или Управления по борьбе с экономическими преступлениями МВД РФ.
– А если он скажет: давайте сначала запрос?
– Отвечаем: подготовка официального запроса может потребовать определенного времени, а за это время преступники успеют замести следы. Точка.
– Ну вы дипломат, дядя Саша.
– Звони!
* * *
«Московская контора Норильскснаба»…
От неожиданности Турецкий остановился как вкопанный, и тут же сзади на него налетел какой-то мужик, обдал перегаром и обложил почем зря. В другое время Турецкий нашел бы, что ему ответить, за ним бы не заржавело, но сейчас он лишь отмахнулся и продолжал стоять на людном тротуаре, уставясь на мутную от пыли стеклянную вывеску. Сколько раз он ходил по этой улочке, бывшей Жданова – а теперь Бог знает какой, – сто, тысячу? И ни разу не видел этой таблички. Может, недавно повесили? Да нет, какое недавно, от времени краска под стеклом потрескалась. Почему же раньше не видел, а увидел только теперь? Вот почему, понял Турецкий: потому что там есть слово «Норильск». А на это слово в последние дни он делал стойку, как охотничий пес.