– И он, как я слышал, нашел? – подсказал Турецкий.
– Во всяком случае, представил образцы руды. По анализам – полностью идентичные талнахской руде.
– Но ведь так и должно быть, если Имангда и Талнах – это одно рудное тело?
– Так-то оно так. Но когда человек находится в такой аффектации, даже самые разумные его доводы воспринимаются не без сомнения.
– По-вашему, он мог пойти на подлог?
– По-моему – нет. Но было и такое мнение.
– Вы не поддержали Никитина?
– Он не обращался ко мне. К тому же в то время я работал начальником стационарной партии на Мессояхе, это триста километров от города, бурили на газ. Хорошо, если удавалось выбраться в Норильск на пару дней раз в месяц. Так что все это доходило до меня слухами, в обрывках. Во всяком случае, разведочное бурение на Имангде не возобновили.
– Как на это реагировал Никитин?
– Тут его совсем занесло. Начал писать. Поливал горком партии, директора комбината, начальника экспедиции Смирнова. А потом и вообще советскую власть. Дошло даже до суда.
– Но суд не состоялся, – сказал Турецкий. – Почему?
– Об этом лучше спросить у Станислава Петровича Ганшина. Он был тогда прокурором города. После этой истории его уволили, несколько лет он работал адвокатом в юридической консультации, потом выбрали судьей. Сейчас – председатель городского суда.
– После того как вы стали начальником экспедиции, не пытались возобновить разведку Имангды?
– Два раза закладывал в годовой план разведочное бурение. Оба раза вычеркивали.
– Почему?
– Нет денег. Нецелесообразно. Несвоевременно.
– Отчеты Никитина, образцы руды, анализы в архиве экспедиции сохранились?
– А как же? В той же мудрой книге на этот счет специально сказано: «Образцы пород, керны, описания геологических маршрутов, а также все иные результаты изысканий, как положительные, так и отрицательные, подлежат долгосрочному хранению, с тем чтобы в будущем иметь возможность оценить накопленный фактический материал с точки зрения новых теоретических представлений».
– Мудро, – согласился Турецкий.
Вслед за Щукиным Турецкий прошел по просторному длинному коридору. Двери многих комнат были открыты. Комнаты были тесно заставлены письменными столами и шкафами, но за столами никого не было, а стулья вразброс и раскиданные в беспорядке бумаги создавали впечатление, что все сотрудники экспедиции срочно эвакуированы по тревоге.
– Где же народ? – спросил Турецкий.
– Почти все в поле. Летний сезон у нас короткий, всего четыре месяца, нужно многое успеть. Вы и меня-то случайно застали. Вчера вернулся из тундры, а завтра снова улетаю. А зимой – камералка, обработка данных, тут уж чуть ли не на головах друг у друга сидим…