Раздражение превратилось в злость, ожесточилось ледяными баграми…
* * *
Я бежал, ветви хлестали меня по лицу и рукам. Теперь вокруг были не дубы, а какие-то осиновые кусты, березовая поросль. Я задыхался, с хрипом втягивал воздух в пересохшее горло, но бежал, бежал, бежал дальше.
Прочь! Это плохое место. Очень плохое! Прочь!
Я продрался сквозь кусты на опушке, сбежал по голому глинистому пригорку – и тут под ногу мне что-то попало. Я рухнул.
Попытался вскочить. Подняться на ноги не было сил – я задыхался, легкие горели, а сердце молотило в грудь, в уши, в глаза, заставляя вздрагивать весь мир вокруг, но и задержаться здесь я не мог, даже на миг. Сил хватило, чтобы подняться на четвереньки. Так и понесся дальше, на коленях и ладонях…
Оперся на правую руку, потом на левую…
Запястье опалило болью, игла проткнула руку до самого локтя, отдалась вспышкой в глазах. Я взвыл и повалился на правый бок, высвобождая левую руку. Волна боли ходила туда-сюда от локтя до запястья. Туда-сюда, туда-сюда… Я замер, боясь шевельнуться и вызвать новый прилив боли.
Но хотя бы в голове прояснилось.
Теперь я мог уже что-то соображать, теперь я был человек, а не просто кусок мяса, полный страха и паники, забывший обо всем, способный лишь слепо нестись по лесу.
Плохое место… Надо встать – и бежать дальше… Это плохое место!
Чертова сука! На этот раз она врезала мне от души и, кажется, зацепила всерьез.
Из памяти будто вырезали кусок. Я помнил, как накатила эта дикая паника, а потом?..
Сколько я ломился через лес очумелым кабаном? Минуту? Десять? Час?
Слава богам, что я успел отползти подальше. И успел открыться до предела – так, что, кажется, и во второй раз она приняла меня за зверя, как ни вглядывалась.
Прочь! Это плохое место!
Принять-то приняла, да только из-за этого и я принял удар как животное. Открытое и глупое животное. Теперь – напуганное до предела.
Хватит разлеживаться! Надо подниматься – и бежать! Дальше! Быстрее!
Я стиснул правый кулак, замотал головой. Черт возьми! Даже не понять, где кончаются мои собственные мысли и начинается беспричинный страх, навязанный ею!
Прочь! Прочь отсюда!
Боль в руке стала тупой, потом затаилась, но я чувствовал, что это ровно до тех пор, пока не шевельнешь рукой. А стоит двинуть или, еще хуже, случайно задеть ей за что-то…
Не опираясь на левую руку, я осторожно привстал на колени. Поднялся на ноги, стараясь не тревожить ни руку, ни плечо. Пошел, побежал дальше. Все еще задыхаясь после сумасшедшего спурта, жадно глотая воздух пересохшим ртом, но не останавливаясь.